Пехота смотрелась проще. Полковник Заброжский определил её как «выбранецкую пехоту». По внешнему виду она мало чем от стрельцов отличалась, был и бердыш, и пищаль увесистая. Да и однообразная синяя форма очень стрелецкий кафтан напоминала. По словам Янека, доброволец, который должен был быть храбрым и пригодным для военной службы, получал своё хозяйство и освобождался от всех повинностей. С началом войны, по первому зову ротмистра, он должен был явиться к нему в голубом мундире стандартного покроя с ружьём, саблей, секирой с длинным черенком, порохом, свинцом для пуль и другим снаряжением. Стояли эти пахари прямо в центре войска ляшского и, скорее всего, должны были начать атаку, то есть предназначались на убой. По флангам этих «мушкетёров» располагались и вовсе копейщики.
С левого же фланга кавалерия тоже смотрелась мощно. Пару тысяч панцирных казаков. За плечами некоторых даже луки виднелись. В руках же колыхались пики, Заброжский говорил, что у тех, кто побогаче, к седлу и кобуры с пистолетами прикреплены.
Всего же поляков с литвинами было тысяч пятнадцать. Разведка сработала замечательно, черкасы чуть не по головам посчитали ляхов и всё, чертыхаясь, накарябали на листке бумаги. При этом видно было, что сечевики ляхов побаиваются. Как же, те самые крылатые гусары есть, да ещё целый полк рейтар со своим караколем. Генерал Афанасьев про этот караколь узнал ещё в Академии на уроках истории. Так-то ничего сложного, но для начала семнадцатого века вещь почти непобедимая. Всадники, вооружённые двумя пистолетами с колесцовыми замками, почти галопом приближались к цели в строю, состоящем из двенадцати шеренг. Как только очередная шеренга приближалась на расстояние выстрела, всадники этой шеренги останавливались, слегка поворачивали своих коней сначала в одну сторону, стреляли из одного пистолета, потом в другую, стреляли из другого пистолета, затем разворачивались, проезжали сквозь остальные шеренги и становились в тылу строя. Время, которое остальные 11 рядов затрачивали на повторение манёвра, позволяло стрелявшим первыми перезарядить свои пистолеты, что обеспечивало непрерывное ведение огня постоянно сменяющими друг друга шеренгами.
Только ведь пистолет стреляет на несколько десятков метров, а пулемёт на несколько сотен метров, а то и все пятьсот. А пушки? Пушек у господина Александра Гонсевского не было. А у нас хоть и немного, но есть. И стреляли они не маленькими каменными ядрышками и не щебнем даже. Стреляли они либо осколочно-фугасными гранатами, либо вообще шрапнелью, маленькими свинцовыми шариками. Не повезло британцам, картечная граната капитана Генри Шрэпнела, теперь появилась почти на двести лет раньше и если вдруг сунутся, то их ряды стройные и будет косить, а испытаем на остатках кварцяного войска и прочих доблестных рыцарях.