Мне ли не знать этого о крови. Я сдержано вздохнул, заглушая тоску по жене. Тестостерон, эстрадиол, окситоцин — мощный секс-коктейль, возводящий вкус крови на уровень полётов на воздушном шаре. Но сейчас я работаю над тем, чтобы уносило в стратосферу.
— А свой вялый член он всё чаще теперь толкает в узкие щёлочки «ноликов» или узкие задницы сладеньких мальчиков, — вздохнула Зои, знакомо назвав «ноликами» девственниц. — Так что это подарок, Алан.
— Как скажешь, моя неволшебница, — улыбнулся я. Приятная лёгкость разлилась по телу как хорошее вино. — Но у меня для Федэ есть настоящий подарок.
Пока Зои осматривалась, я достал из холодильника и засунул в бумажный пакет пыльную бутылку с залитой сургучом пробкой:
— Для Федэ.
— С твоих виноградников? — Зои оценивающе изогнула бровь.
— Столетнее. Но это на десерт. А вот это — то, о чём я говорил.
В её руку лёг тёплый вакутейнер с кровью.
— Свежая?!
Я многозначительно пожал плечами.
— Я же сказал: настоящий подарок. Хочу услышать его мнение.
— Ну если эту кровь презентуешь ты, боюсь, чёртов гурман оценит. Ты знаешь толк в такого рода извращениях, — усмехнулась она.
— Как и он, Зои, — грустно улыбнулся я. — Как и он. Мы разбираемся во вкусе нашей одержимости.
Поэтому Федэ так важна Зои, а мне — как воздух была нужна моя жена. Да, мы мерзкие извращенцы, пьющие человеческую кровь. И несчастнейшие из людей, что рады бы избавиться от своей зависимости и жить как нормальные люди. Или хотя бы глотать для облегчения симптомов таблетки. Но увы. Если ты родился сангвинаром, ты умрёшь сангвинаром. Есть жажда, что делает нас вялыми, раздражительными и немощными. Есть голод, что не утолить едой. У каждого глотка крови есть вкус. Но нет лекарства, способного избавить нас от этой болезни.
«Возможно, пока — нет», — добавил я, оглянувшись на свою лабораторию.
— Подожди, ты снова работаешь, — проследив за моим взглядом, спрятала Зои пробирку с кровью на груди, чтобы не остыла, и оглянулась. — Ты два года сюда не заходил, — ревниво обвела она взглядом помещение, похожее сейчас на внутренности большого животного. В каждом уголке что-то происходило: кипело, шипело, испарялось. Чавкало, пульсировало, тряслось. Превращалось. — Это она тебя вдохновила? Эта девчонка?
И вдруг страшная догадка ужасом исказила её лицо.
— Эта кровь… О, боже! Только не говори мне, что ты используешь эту бедняжку как донора. Алан, не смей! Не смей использовать её в качестве своего дарителя! Не смей трахать её! — кинулась она на меня с кулаками.
— Зои! Зои! — схватил я её за руки, стараясь удержать. — Дьявол! Зои, да с чего ты вообще взяла! — вскипел я.