Дьявол! Ну не мог же я банально ошибиться с группой крови? Первая отрицательная, как и у меня. Первую отрицательную эритроцитарной взвеси я ей и влил, опасаясь за её жизнь.
— Так откуда, чёрт побери, гемолиз? — мерил я шагами лабораторию. — Откуда разрушенные эритроциты? И распад гемоглобина с выделением в кровь железа?
Я переживал. Я ждал результатов и ждал Шерлока.
Ждал как глоток свежего воздуха. Эта девчонка измотала меня так, словно ковырялась в мозгу ложкой для мороженого. Вырезала из него ровные шарики как из арбузной мякоти и складывала обратно в том порядке, в каком нравилось ей.
Я устал от неё настолько, что мне даже Зои не помогла.
А я хотел заниматься своими делами, хотел выбросить из головы её «хочу», что она выдохнула так чувственно, отвечая на мой вопрос, что я забыл о чём спрашивал.
Я посмотрел на вспотевшую ладонь. На влажный след, что медленно испарялся с глянцевой поверхности стола, на который я опёрся.
Нет, Зои! Нет, ты не права! Она ничего для меня не значит. Просто мне нужна кровь. Свежая, горячая, настоящая. И ничто другое тут не поможет, ты же знаешь. Хотя бы глоток, несколько капель, чтобы унять эту дрожь, эту раздражительность, интоксикацию и нездоровую похоть, что разрасталась на пустом месте потому что как долбанный наркоман, или гурман, назови как хочешь, я хотел не просто кровь, а ту самую кровь, кровь возбуждённой женщины. Адский коктейль из гормонов, феромонов и эндорфинов, что выбрасывается в кровь при сексе. Как у собаки Павлова желудочный сок выделялся на свет, так у меня рефлекторно вставал при одной мысли о крови. Потому что кровь — это секс. А секс — это кровь.
А она. Она ничем не виновата. Но она была там, когда мы с Кирой…
Дьявол! Да, я думал о ней, когда последний раз был с Кирой, чего уж теперь!
И теперь этот секс, этот вкус связан с девчонкой, хочу я этого или нет.
Чёрт побери! Нет, я не схожу с ума! Павлов был физиолог. И это физиология. Это от меня не зависит.
И девчонка не привязалась. Невозможно к кому-то привязаться за полдня. А уж такому мотыльку-пудельку, как она, к такому злому колючему крабу-отшельнику как я — особенно.
Но я в курсе что с ней происходит. Это благодарность. Это одиночество. И это — страх. Страх остаться наедине со своими демонами. Уж мне ли не узнать этот страх.
Так что, в топку!
И, кстати, о Шерлоке. Слава Богу!
Я глянул на экран телефона: прилетел сигнал с датчика движения у ворот, и ткнул в кнопку блокировки — мой сыщик, наконец, приехал.
Пока он подъезжал, парковался, спускался в лабораторию, я закрыл срезы микроскопа на одном из экранов и открыл записи камер наблюдения.