Где разместили ближних лорда Фари, он знал, конечно — как раз рядом с его людьми. Решил зайти взглянуть. Понятно, что это дело его не касается, но Иларис парня выделяет, сказала, что старый друг. Так что — взглянуть. Перед этим Конрад порылся в своем сундучке и достал снадобье, хорошее, по бабкиному рецепту, для него теперь готовила толковая знахарка.
Парень был в комнате один, лежал на кровати спиной вверх, прикрытый тонкой простынёй. При виде Конрада сделал попытку вскочить.
— Лежать, — велел тот тоном, возражений не подразумевающим. — И замереть. Ясно?
Последнее мог не добавлять, Фертаги и так замер, только дышал. Конрад сдернул простыню и окинул оценивающим взглядом спину парня. Семь багровых рубцов, хороших таких, основательных — били не жалея, но аккуратно. Кожу не свезли, в одном месте рассечена слегка. Может быть, с отцом парня договорённость — чего нельзя. А чтобы Фари вообще спустил такое поведение собственного оруженосца, который дураком его выставил прилюдно — нет, никак, если Конрад хоть что-то в людях понимал. И Фари был в своём праве, что характерно.
— Красиво, — похвалил он. — Ладно, ничего. Некоторым и больше прилетало. А глупцам полезно, мозги вправляет.
Торин покраснел и снова сделал попытку вскочить, заявил запальчиво:
— Я дворянин, лорд Бир!
Что хотел сказать — непонятно. Конрад придержал его за шею, не давая дергаться.
— Дворянин, кто спорит. Только бестолочь. С таким лордом надо уметь себя вести, а ты его дразнишь — и кто тебя умным назовёт?
Парню он сочувствовал, это безусловно, но жалеть — что он ему, нянька? Переживёт.
Пощупал лоб страдальца — жара нет. Вот и хорошо.
— Сейчас тебя вылечу. Да, считай, что я добрая фея. И не дергайся.
Вот и фея подвернулась на язык, с какой стати?!
— Не надо, милорд, лучше не трогайте меня. И не говорите… прошу вас.
— Не говорить твоим прекрасным леди? — правильно понял Конрад. — Брось. А вдруг пожалеют и приласкают?
— Не надо, прошу, милорд!
— Ладно, не скажу, — он снова отбросил простыню, открыл баночку с мазью.
Пахло снадобье, прямо скажем, не медом и не цветами. Зато эффект потрясающий.
— Не надо, милорд, — попросил Торин. — Оставьте это, я сам, потом.
— Лежать, — отрезал Конрад, и принялся самолично густо смазывать рубцы мазью. — На войне принято помогать раненым товарищам, а мы, считай, на войне. Сражаемся за прекрасных леди.
— Нет, что вы, милорд! — парень смущался, и Конрада это забавляло.
— Вот и всё, — он накрыл его сложенной простынёй. — Сейчас захочешь спать. Спи. Кстати, ты почему до сих пор оруженосец? Поздновато тебе уже им быть.