Чувствую, как он отрицательно качает головой, опираясь подбородком о моё плечо. Сильнее обхватывает меня руками, но не нарушает затянувшееся молчание.
— Потому что… — продолжаю я. — Потому что людям плевать на чужие проблемы, у всех есть свои собственные, которые кажутся серьёзнее проблем других людей. Да, они поинтересуются, как там у меня дела, но услышав ответ, они начинают перечислять свои проблемы. Потому что их проблемы важнее. Своя рубашка ближе к телу, как говорится. Поэтому я очень быстро научилась всё хоронить внутри себя. Зачем озвучивать то, что никому неинтересно? Зря только рот проветривать, — невесело улыбаюсь своим мыслям.
Кольцо сильных рук сильнее обхватывает талию.
— Со дня смерти отца мир перестал быть интересным. Я думала, что это временно. Ну, знаешь, боль проходит, шрамы затягиваются и прочее?… Нихрена. Жопа только ширится. На деле оказалось, что мне нужно тянуть за волосы мать из её алкоболота и параллельно еще и себя тянуть в эту жизнь, чтобы не скатиться так же как она. Это сложно, это больно, но никому нет до этого дела. Разве что жалостливые взгляды бросают, проходя мимо… Мир для меня не стал черно-белым, нет. Он просто стал серым. Иногда чуть светлее, иногда чуть темнее, но серый. Да и люди такие же, по большому счету. Серые, безликие, — судорожно сглатываю ком сдерживаемых слез и глубоко вдыхаю. — А потом появляешься ты… Ты другой. Ты… тёплый, что ли. К тебе хочется тянуться, тобой хочется согреться, за тобой хочется спрятаться… И меня это пугает…
— Почему? — шепчет Денис и невесомо целует в плечо.
— Потому что в один момент тебя тоже может не стать. Ты, либо уйдешь от меня сам, либо тебя заберут у меня обстоятельства. И я боюсь… — одна предательская слеза стекает по щеке. — Мой отец умер ночью. Тихо. Просто уснул и не проснулся. Рано утром меня разбудил крик матери. Она кричала ему «дыши!», пыталась привести в чувство, но он уже был холодным…
— Тише, малыш, — Денис разворачивает меня к себе лицом и обнимает за плечи. — Ты бы тоже ничего не смогла сделать.
— Нет, Денис, дело не в этом, — всхлипываю и вытираю влажные от слез щеки ладонями. — Дело в том… Знаешь, чем я занимаюсь ночами, когда ты дома? — он отрицательно качает головой. — Проверяю, дышишь ли ты. Еще, когда ты спал на диване в гостиной, я просыпалась по несколько раз за ночь, тихо приходила в гостиную и слушала, как ты дышишь. Я и сейчас просыпаюсь ночью несколько раз, чтобы услышать твое дыхание. Наверное, ты сейчас думаешь, что я дура…
— Нет, — качает он головой и касается моего подбородка кончиками пальцев, заставляя смотреть ему в глаза. — Ты далеко не дура.