— На… Ложись-ка ты спать. Я посижу.
Альвийка выпила тёплую жидкость с приятным мятным привкусом и легла на место Володаровича. Чуть вздрогнула, когда он накинул сверху свой плащ. Уснула девушка на удивление быстро.
— …Доброе утро, сестра!
Огнеяра встрепенулась:
— Доброе.
— Как спалось?
— Крепко и без снов… — и тут же настороженно уставилась на волхва: — Радомир, а что ты мне вчера за отвар дал?
Тарс улыбнулся:
— Тебе нужно было отдохнуть.
Девушка недовольно нахмурилась и вышла на улицу, тут же забыв обо всём. За ночь снег тонким слоем покрыл всю округу. Понятное дело, уже к обеду всё растает, превратится в воду, так нужную земле весной. А пока Огнеяра сгребла рыхлый снег ладонью и протёрла лицо. Между делом оглядывала околицу и чувствовала неприятное волнение, боль и безысходную тоску. Чужую! Тряхнув головой, альвийка вернулась в пещеру.
Тарс искоса наблюдал за её хаотичными передвижениями, потом не выдержал и рыкнул:
— Ты усядешься или нет?
И видунья не выдержала:
— Она умирает…
— Кто?
— Не знаю. Я уже едва её чувствую. Ночью было лучше слышно, но я решила, что это зверь попал в непогоду и волнуется. А сейчас… звери не молятся, — альвийка выжидающе посмотрела на мужчин. — Мы же найдём её?
Лан только обречённо вздохнул. Радомир поднялся со своего места, смерив девушку убийственным взглядом:
— Если бы ты знала, сколько раз я пожалел, что взял тебя с собой!
И вышел из пещеры. Миконец направился следом, велев напоследок:
— Огня, сиди здесь, мы быстро.
…Они вернулись спустя час. Лан нёс на руках какой-то свёрток. Войдя в пещеру, мужчина осторожно уложил его у огня и начал разворачивать.
— Это женщина, — сказал он видунье. — Её избили и сбросили в овраг.
Радомир в это время осторожно разрезал окровавленное платье гетайки, освобождая пострадавшие части тела. Потом остановился, зло глянул на Огнеяру, безмолвной тенью замершей неподалёку.
— Кыш на улицу!
Та уже собиралась возмутиться, но даже Лан, обычно покладистый и улыбчивый, покачал головой:
— Не надо тебе это видеть.
Колдун подошёл и буквально вытолкнул видунью из пещеры:
— Собери хворост для костра. Мы задержимся. Ещё воды принеси.
И альвийка послушалась, побежала к ближайшим зарослям.
Волхвы лечили женщину ворожбой, другого выхода не было. Володарович радовался, что незнакомка без сознания и не чувствует боли, пока срастаются переломанные рёбра, пальцы на руках, ключица. Лан лечил ушибы и синяки. Дойдя до живота, миконец замер:
— Дитя?
— Уже нет. Скинула.
— Рад, эти подтёки и синяки на шее и груди…
— Я понял, — сквозь зубы выдохнул тарс, — кто-то нехило развлёкся и хотел скрыть следы.