Следом послышался глухой удар, словно Янка пнула мягкую сумку — ту самую, что мы вчера наполнили испорченными вещами и выставили в коридор.
При воспоминании о вчерашнем дебоше мне стало стыдно. Со всеми физиологическими проявлениями — прилив крови к лицу, учащенное сердцебиение, усилившаяся головная боль и прочая, прочая.
— Это подарок! И вообще это не твое дело! — возмутился Леша, но как-то неуверенно. — Уйди с дороги, я заберу свои вещи.
— Твоего тут ничего нет, Шариков, а будешь буянить, полицию вызову. Хулиганство, проникновение в чужое жилище и попытка ограбления. Ты чтишь Уголовный Кодекс, Шариков?
— Прекрати меня так называть! Ты… вы обе…
Дальше последовал такой поток эпитетов в адрес сестер Преображенских, что я закрыла уши руками. Мой Леша, всегда такой вежливый и утонченный, и вот эти вот «жлобы недобитые» и «никому даром не нужные козы»? Мне очень хотелось думать, что здесь какая-то ошибка, но до старческой деменции мне еще очень далеко, а галлюцинациями я не страдаю. К сожалению.
Остаток диалога я не слышала и слышать не хотела. Просто сидела на совершено неромантичном унитазе в совершенно неизящной и неподобающей леди пижаме в клеточку и думала: что же делать, делать-то теперь что? Ни одной мысли в моей пустой голове так и не возникло, кроме «в холодильнике есть банка соленых огурцов, надо принять рассолу перорально».
Об этом я и спросила Янку, едва она отвратительно громко хлопнула дверью, протопала по коридору к двери в туалет и щелкнула задвижкой.
— У нас рассол остался?
— Полная банка. — Янка сочувственно покачала головой и велела: — Иди-ка приляг, я тебе принесу. И прекрати уже тосковать по своему обмы…
— Яна!
— Ладно, захребе…
— Яна!!!
— Ну ладно, ладно. Не стоит этот ушлепок таких эмоций!
— Янка… — я сжала ладонями виски. — Я же просила.
— Говорить правду, только правду и ничего кроме правды, — стояла на своем сестрица. — Ты сама слышала, что он нес, и после этого еще на что-то надеешься? Это, мадемуазель Преображенская, симптомы деменции. В вашем возрасте рановато.
Не споря больше с сестрой, я протиснулась мимо нее на кухню. Сначала лечить абстинентный синдром, а потом уже все прочее.
В качестве прочего, после употребления рассола перорально, Янка приготовила горячие бутерброды с ветчиной, сыром и зеленью — что было вершиной ее кулинарного мастерства. Моего, впрочем, тоже. Сколько раз я пыталась научиться готовить так любимые Лешей фрикасе или хотя бы французский луковый суп, и все без толку. Не дано, и все тут.
После рассола с бутербродами синдром отступил, мозговое кровообращение наладилось, и я задумалась снова: что же теперь делать-то? Семь лет жизни насмарку! Ладно, не совсем насмарку, но все же… Повторять судьбу мамуль не хотелось. Бабули тоже. И прабабушки…