Сара достала из-за пазухи письмо и повертела его в руках. Плотная и белая бумага, дорогая, отметила про себя девочка, вспомнив, что её отец обычно использовал желтоватые листы. На оплывшей печати можно было с трудом разглядеть знак, похожий на треугольник с завитушками на концах и витиеватой буквой «J» посередине, хотя, возможно, это была «L». Внутри, кроме письма, лежало что-то, похожее на мелкие бусины. Сара подняла конверт и попыталась посмотреть на содержимое в солнечных лучах, но потом вспомнила: «Не читать!»
«Что же я делаю?!» – девочка вскочила на ноги, усталость будто рукой сняло. Поплутав немного в лабиринте узких улочек, не сравнимых по запутанности с Лабиринтом Джарета, Сара наконец-то увидела вывеску: под надписью «Хмельная фея» было изображено полуобнаженное крылатое существо с детским личиком, но отнюдь не детскими формами. Собравшись с духом, девочка открыла скрипучую дверь, засаленную в той части, которую толкало бессчётное количество рук.
До вечера было ещё много времени, поэтому тёмное помещение пустовало, только пара-тройка человек занимала столики поближе к барной стойке. Пахло подгоревшей едой и алкогольными испарениями. Кто-то храпел в плохо освещённом дальнем углу. Свет исходил от нескольких оплавленных свечей на столиках, занятых людьми, и от керосиновой лампы за барной стойкой. Туда Сара и направилась. Спиной к ней стоял, протирая кружку тряпкой сомнительной чистоты, мужчина невысокого роста. Из-под цветастого платка, которым была обвязана его голова, неаккуратно торчали седые пряди. Девочка кашлянула, пытаясь привлечь к себе внимание, но человек не обернулся, зато причмокнул губами и осклабился какой-то несимпатичный пьяный мужчина за ближайшим столиком. Сара чувствовала себя всё более неуютно.
– Простите, сэр… Вы мистер Хаггл?
– Хоггл! – резким хриплым голосом закричал мужчина и обернулся. – Всего пять букв, трудно запомнить, мелюзга?!
За дальним столиком храпящий закашлялся, пробурчал что-то похожее на «Опять разорался, старый хрен», повернул голову на другую сторону и снова захрапел. Мужчина, которого скорее стоило называть стариком, был так уродлив, что Сара подавила в себе острое желание сейчас же вернуться в Лабиринт и никогда больше не покидать его привычных стен. Её остановило только нежелание разочаровывать Джарета, граничившее с паникой. Она извинилась и быстро протянула старику конверт. Хоггл сорвал печать и кинул её себе под ноги. Вытащив письмо, он положил белоснежный конверт на стол, предварительно смахнув грязь той же тряпкой, которой до этого протирал посуду. Старик приблизил бумагу к глазам и сразу со злостью кинул на стол.