– Такого как ты можно только ненавидеть.
Он разозлился. Глаза стали свирепыми. Зря она это сказала.
– Я могу затопить вас всех. И с козами, и с овцами, и даже с кустами ягод, – он заметил, что она пристрастилась к малине.
Волны за окном поднялись. Внизу раздались крики. Первый этаж затопляло. В зеркалах, висящих у пролетов лестниц, все было видно. Кто-то, кому повезло, добраться до лестниц, убегал, сломя голову, но ее фрейлины тонули. Одна из фрейлин барахталась в нагревшейся воде, на ее коже расходились ожоги, как от кипятка, а еще она задыхалась, но позвать на помощь уже не могла. В губы затекала вода. Ей же обожжет язык. Дездемона не знала, что от гнева Морана вода раскаляется, как кипящая лава.
– Прекрати?
– А что ты сделаешь ради меня, чтобы я тебе подчинился?
Она прикрыла ладонями покрасневшие от подступавших слез глаза.
– Чего ты хочешь? – сдалась Дездемона. За отсутствием родных, фрейлины и служанки стали ее семьей. Ради спасения той же Вайры она готова на все, даже отдать себя в жертву жуткого морскому богу, если он потребует, но он лишь отвел руки от ее лица и заглянул в глаза. Их лица находились на расстоянии поцелуя: его морское и ее девичье. Вода и земля не могут соединиться, но Моран считал иначе, поэтому потребовал:
– Чтобы каждая твоя мысль была обо мне! Чтобы каждый твой вздох был для меня! Пока ты будешь целовать меня, то не утонешь даже под водой, но едва я пойму, что ты не можешь полюбить меня, я затоплю все королевство.
– Это ты собирался сделать с самого начала, когда приплыл сюда? – догадалась она.
Моран потупился. Он что-то скрывал. Что-то о древнем храме, полном воды.
– Если б не увидел тебя, то людей в этой стране уже бы не было, – подтвердил он. Жесткость тона напоминала клятву.
Вода вдруг остыла, обращаясь в лед. Так он и заморозить ее может?
– Прекрати магию! – повторила Дездемона, и лед растаял. Вода схлынула с нижних этажей, мокрые фрейлины и пажи разбредались кто куда. Запуганные люди спешили на башни, чтобы спрятаться на верхотуре в случае нового наводнения. Знали ли они, что сам король его устроил?
Дездемона заметила, какие жуткие у него стали вдруг руки. Если это и боевые раны, то они заражены чем-то магическим. Вероятно, он дрался на поединке с магом. Руки совершенно не сочетаются с красивым лицом.
Он схватил ее за волосы, притянул к себе и поцеловал. Порывистость жеста отдавала яростью, а не страстью. Губы у него оказались холодными, как лед, но поцелуй вопреки всем ожиданиям оказался приятным.
Дездемона отпрянула, едва он выпустил из хватки ее волосы. Нельзя позволить ему поцеловать себя еще раз, иначе она забудет, что он деспот, против которого надо сражаться.