Могла бы не выходить, радушная хозяйка. Он сам знает, где выход.
Шнурок как-то быстро завязался в бант. Мэтт резко поднялся, спрятал руки в карманы бомбера. Нащупал мобильник. Надо было попросить номер у Рокси. Всё было бы куда легче, куда проще. Хотя куда уж проще, чем сейчас? Амрита, следящая за каждым его жестом, скрестила руки на груди и вскинула брови.
— Я так понимаю, вопрос оплаты решен?
Как мило с её стороны побеспокоиться об оплате.
— Ага, — выронил Мэтт.
— Отлично.
После того дикого пожара, царящего в спальне какое-то время назад, сейчас в квартире установился холод Арктики. Как у неё это получается? Другая бы уже лежала в его объятиях и, засыпая, придумывала имена детям. Но, конечно, только не Амрита.
— Что ж, — Мэтт забросил руку за голову и взъерошил русые волосы. — Работать с тобой было… э-эм… интересно.
— Неужели?
Из горла вырвался невеселый смешок.
— Ты была моим самым неприхотливым клиентом.
Как он и предполагал с самого начала.
— Забавно… — она намотала на палец прядь волос.
Мэтт увяз взглядом в этом жесте. Совсем недавно он сам наматывал эти волосы на кулак, они гладким шелком проскальзывали в ладони… Он моргнул, прогоняя видение. Прочь из головы. Однако невысказанный вопрос всё-таки застрял в воздухе. Надо спросить.
— У меня еще час оплачен. Не хочешь поговорить о том, что это сейчас было такое?
— А что было? — безразлично отбила она.
Ах, ну раз так… Он закусил нижнюю губу, кивнул, потом еще раз. Просто китайский болванчик.
— Понятно. Это не моё дело, да?
Амрита вяло повела плечом.
— Точно. Не твоё, — она запнулась на секунду, неловко переступила с ноги ногу. Ну хотя бы это ей не чуждо. — Ну… Пока. Было приятно познакомиться.
Более недвусмысленно выставить за дверь нельзя. Мэтт снова невесело хохотнул, в этот раз вышло громче. Отступил назад, рука нашарила дверную ручку. Ему приказали проваливать? Он свалит.
— Всего доброго, мисс Шетти, — бросил он. — Советую в другой раз надираться в одиночку. Чтобы снова не сделать какую-нибудь глупость.
Последняя попытка уколоть. достойная пацана-подростка. Но даже она не способна заглушить ту пульсирующую боль в висках, которую «лучшие ноги Индии» оставили после себя.
Рита щелкнула замком, уперлась лбом в дверь и закрыла глаза.
Усталость и опустошение. Вот и всё что осталось после этой долгой идиотской недели и идиотского дня. После Майрона. После Мэттью. Мэтта. Обычно срывы проявлялись ором в пустоту и битьём посуды. Усталость копилась, давление вместе с ней, и рано или поздно они находили выход. Эмоциям ведь нужен выход…