— В смысле?
— Я же не умник типа этого твоего Кирилла. И не знаю всяких штук, которые у вас тут общеизвестны. Интернет в глаза не видел, компьютер включать не умею. Я даже школу-то с трудом закончил. Обычную, не магическую. В магической тоже кое-как учился, но там хоть весело было. А обычную вообще бросил бы, если б старый Лисар за прогулы уши не драл.
— Помнишь, что я про Кирилла сказала, прогульщик?
— Что? То есть, наверное помню, но что именно?
— С дураком я бы встречаться не стала. И ты совершенно точно не дурак. Ты другой, совсем другой. Из другого мира, из другого теста. Это как раз я себя рядом с тобой полной дурой чувствую.
— Шутишь?
— Ни капельки. — Нина пожалела, что нельзя прижаться ещё сильнее. Одежда казалась лишней, совершенно неуместной. Ладони скользнули под рубашку, кончики пальцев привычно нащупали один из старых шрамов, очертили его по контуру, потянулись к следующему.
Ракун хмыкнул, понятливо потянулся к нининой блузке. Но, справившись с первой пуговицей, всё же нашёл в себе силы остановиться и спросить:
— Тогда, раз я всё-таки не дурак, и ты тоже очевидно не дура… Рассказывай, что задумала. Я ведь до сих пор о твоём плане ничего не знаю.
— Завтра. Пожалуйста, давай завтра.
— Ладно, завтра, — покладисто согласился магос. И немедленно взялся за следующую пуговицу.
Глава 11, в которой пьют кофе и обсуждают судьбы мира
Сложно представить что-то более глупое, чем проспать встречу, которую сама же назначила!
Алина была уверена, что уж к одиннадцати-то она точно проснётся даже без будильника и Лизы, но тут мироздание решило пошутить.
До семи утра заснуть не получалось вообще. Никак. Абсолютно.
Девушка лежала сначала с закрытыми глазами, потом с открытыми. Потом затащила в кровать Церу и уткнулась в него. Март стоически терпел. Часы тикали. Этажом ниже кто-то храпел. В окно упрямо долбался крупный жук.
Обычно Алина не обращала на эти звуки никакого внимания, но сейчас каждый из них бил по ушам, заставлял вздрагивать и ворочаться.
Сон не шёл. Руки чесались. Ощущение тревоги нарастало.
Хотелось вскочить и прямо в ночнушке бежать к кому-нибудь умному и сильному. Найти, прижаться, выложить всё как есть, все мысли и подозрения — и ничего больше не решать, не делать, не думать.
«Бегство от ответственности, вот что это такое», — говорила себе Алина. И сама же возражала: «Я ведь не обязана каждый раз всех спасать! В управлении куча людей, которые именно за это получают зарплату. Безопасность страны — их забота, не моя.»
«Но есть вещи, на которые способна только я и никто больше.»