Мама дорогая, вот это поворот! То есть, если я не отучусь в УМА, главнейшество пожизненно будет моим опекуном, что равно хозяином. Нет, это уже слишком! Да кто ему вообще позволил? Я согласия не давала! Хотя, помнится, когда впервые в этот кабинет попала, мне какую-то бумажку на подпись подсовывали. Но тогда же никто ещё не знал, что я из другого мира, а значит, под этим смехотворным опекунством я не подписывалась! И мне не пять лет, чтобы подобные решении принимались без моего согласия, я уже полтора года как совершеннолетняя!
Встала, расправила плечи и уверенно посмотрела на главнейшество.
— Можете выкинуть эту бумажку, я никогда не признаю вас своим опекуном, — сложила я руки на груди, бросив бредовый документ на стол.
— А твоё согласие и не требуется, — заявил ректор, обошёл стол и встал напротив, в точности скопировав мою позу.
Я сощурилась, он тоже, я подалась вперёд и нахмурилась, он повторил. В результате мы чуть носами не столкнулись, бодаясь взглядами.
Первой сдалась я — чуть отстранилась, но возмущённо смотреть в наглую ректорскую рожу не перестала.
— Успокоилась? — снисходительно поинтересовался он.
— Не дождёшься! — окончательно разозлилась я. — Я не вещь, чтобы мной распоряжался кто попало!
— Я не кто попало, а бессменный ректор самого престижного магического учебного заведения, — авторитетно провозгласил главнейшество.
— Сменим, — опять подалась я вперёд.
— Рискни, — тоже пошёл в наступление он.
Ну и в общем, не подействовал мой прошлый поцелуй. Потому что, когда я решительно поцеловала главнейшество во второй раз, в надежде, что он всё же отвяжется от меня и убежит в закат, он, вместо того, чтобы сбежать, схватил меня за талию, притиснул к себе и ответил на поцелуй. Да так ответил, что у меня мигом подкосились ноги и напрочь пропали все возражения. Хочет быть опекуном, пусть будет, только бы не останавливался…
А где-то вдалеке, над академией громыхали взрывы фейерверка. Праздник был в самом разгаре. Мой же праздник закончился слишком быстро, я даже во вкус войти не успела.
— Это ещё что такое? — озабоченно произнёс мужчина моих грёз, резко отстранившись.
Что-то, целуемся мы тут! Потянулась к нему за добавкой, но ректор полностью потерял ко мне интерес и стремительно отошёл к окну. Неужели подействовало? И мне бы обрадоваться, но почему-то плакать захотелось.
Но разреветься я не успела, отвлеклась на Прокопия. Лягушонок ворвался в кабинет, как ошпаренный, голося на лету:
— Там такое! Бабахает всё, сверкает! Ваше главнейшество, нападение!
— Сам вижу, — спокойно ответил ректор.