— Ты кажешься удивлённой, — сказал Эндрю, и в его глазах сияло едва прикрытое ликование, или, быть может, лучше было бы сказать «безумие».
«Нет», — подумала Элиз, — «это жажда крови, или жажда и кровь». Её взгляд окинул его, подметив пятна на его одежде, а также его разрумянившуюся кожу. «Он пьян, но не от вина». Её разум обработал эту информацию, прежде чем достигнуть зияющей бездны… случилось немыслимое. «Нет!». Она в шоке уставилась на него, прежде чем робко ответить:
— Ваша Светлость, ваш визит весьма неожидан.
— Конечно неожидан, сучка. А теперь прочь с дороги, — презрительно ответил он, отталкивая её в сторону. Его люди начали входить вслед за ним. — Четырёх хватит, — тихо приказал он. — Закройте дверь. Остальные могут сторожить в коридоре.
Дженевив не пошевелилась в своём кресле:
— Не преклонишь колено перед своей Королевой, Эндрю?
Он рассмеялся:
— Ты никогда не была моей Королевой, Джинни, но это скоро изменится. Время коленопреклонения подошло к концу, — сказал он. Бросив взгляд на Леди Торнбер, он приказал: — Садись, шлюха. Туда, — указал он на кресло в боковой части комнаты.
Прежде чем Элиз смогла пошевелиться, заговорила Дженевив:
— Не туда, садись со мной, Элли, — указала она на кресло рядом с собой.
Трэмонт выглядел развеселившимся, но не попытался оспорить изменение мест:
— Ты всегда была упрямой, Джинни.
Дженевив посмотрела на него с едва подавленным гневом:
— Ты никогда не был настолько безумен, Эндрю. Что ты наделал? Почему ты здесь?
— Ну как же, я пришёл обсудить нашу свадьбу. Зачем ещё мне быть здесь, Дражайшая? — ответил он. Шагнув вперёд, он уселся с противоположной от двух женщин стороны стола. Если бы не незнакомые гвардейцы в комнате, можно было бы представить, что они собираются пить чай.
У Дженевив Ланкастер слегка дёрнулся глаз, но никаких других признаков тревоги она не показала. Тем не менее, Элиз видела напряжение эмоций, игравших под маской спокойствия её подруги.
— Ты, возможно, можешь вспомнить, что мы оба уже состоим в браке, — сказала Дженевив.
Эндрю улыбнулся:
— Ты не права и в том, и в другом.
У Королевы задрожала рука, поэтому она скрыла её у себя на коленях, вцепившись ею в своё платье, чтобы заставить её замереть. Она в отчаянии посмотрела на свою подругу:
— Элли, будешь лапочкой, нальёшь вина? — произнесла она, и, переведя взгляд на убийцу своего мужа, она спросила: — Не откажешься от бокала?
Трэмонт облизал губы:
— Вообще-то рановато для этого, но должен признать, что у меня слегка пересохло в горле.
— Так на чём мы остановились? — сказала Королева.