Дальше же Эдвард Геймор удивил соседей еще сильнее. Он нанял рабочих, чтобы привели дом в порядок, подлатали крышу, починили покосившуюся изгородь. Да не местных парней, а привез откуда-то молчаливых угрюмых мужиков, что выполнили работу всего за какую-то неделю и исчезли, словно их и не было. Даже мусора после себя не оставили.
А после переезда новый сосед совсем уж учудил — приобрел за городом пустынный участок и днями напролет бродил по нему.
— Вот просто так бродил? — переспросила я.
Папаша Рико закивал.
— Так я и говорю же, дочка. Бродил и бродил себе. То камень какой поднимет, в руках повертит, понюхает, чуть не лизнет. То копать примется. Мальчишка-то, Мониты сынок, за ним и наблюдал с дружком, думали, клад он ищет. Да какой там клад может быть? А потом заметил он сорванцов — ух, и раскричался! Так они больше туда и не лезли, мало ли, что этому малахольному в голову взбредет. Еще и зашибет ненароком.
Я крепко сжала под столом ладонь Джервиса. Не удивлюсь, если загородный участок, на котором что-то искал «малахольный» Эдвард Геймор, окажется тем самым, что купил Питер незадолго до гибели.
Роза принесла горячее: густое наваристое рагу из морепродуктов. От него исходил такой умопомрачительный аромат, что мой рот тут же наполнился слюной, и я мигом схватила ложку. Прошло уже довольно много времени с тех пор, как мы с Джервисом завтракали в «Гнезде цапли», да и прогулка на свежем воздухе способствует аппетиту, так что к еде все мы приступили разом и больше не перемолвились ни словом, пока тарелки не опустели. Отложив ложку, папаша Рико закусил обед ломтем хлеба, а потом одним глотком допил пиво.
— Эх, хорошо-то как. Уважил ты старика, сынок!
— А расскажи о том, как пропал Геймор, отец.
— Да не пропал же, говорю вам, бестолковые, а уехал. Тьфу на вас!
— Хорошо, уехал, — покладисто согласился Джервис.
Папаша Рико подозвал Розу и заказал ещё кружку пива, после чего приступил к рассказу.
— Значит, было это… ну, вот в начале зимы и было, если я не ошибаюсь. Да, точно, зимой. Поначалу Геймор ходил сам не свой, смеялся все, совсем, видать, спятил. А потом и уехал.
— Вот так просто собрал вещи, вызвал экипаж и оправился на станцию?
Рыбак задумался.
— Э, нет, не так все было. Сначала-то у него гости появились, да какие-то важные. И обращались к нему уважительно так, льессом называли. Ему, видать, по нраву это пришлось, мы-то люди простые, на льессов и мьессов не делим никого.
— Так он был из благородных? — вклинилась я.
Папаша Рико сердито блеснул глазами.
— А мне почем знать, дочка? Из ученых, это да, книг-то у него имелась тьма тмущая. А уж кто там его родители, какого сословия — не мое дело. А эти двое так не считали, разве что не кланялись ему. Вот с ними он и уехал.