Аргентина была первой страной, которая принимала эмигрантов ДП. Мы записались и через три месяца нам сообщили, что в скором времени нас вызовут на комиссию для эмиграции. Мы жили в надежде скоро покинуть Европу.
Однажды вечером к нам зашла м-ме Николаева, образованная и учёная женщина, увлекающаяся египтологией. Она сказала, что принесла египетские карты и нам погадает перед предстоящей дальней дорогой. Она сказала, что гадает только друзьям и только и в исключительных случаях. Она разложила на столе жёлтый шелковый платок с изображением египетских богов. Делала она это очень серьёзно.
– Дорога за океан есть, но как будто бы не скоро.
Неожиданно пришло сообщение, что выдача виз в Аргентину прекратилась. В Аргентине наступил экономический кризис.
В 1947 году У.Н.Р.Р.А прекратила своё существование и её заменило И.Р.О.[3] Я перешёл туда на службу, в отдел эмиграции. В 1948 году появилась возможность эмигрировать в САСШ.[4] Из Вашингтона приехала специальная комиссия и начала свою деятельность в городе Раштате.
Мы ожидали виз из Нью-Йорка. В 1949 году, в Эбинген, где я служил, неожиданно приехал автомобиль с аппаратом Рентгена. Всем служащим сделали снимки легких. Через 3 недели меня вызвали в местную больницу. Там сделали еще один снимок и сказали, что меня отправят в санаторий.
Оставь всякую надежду (чающие движения воды)
Вечером, в сопровождении жены и сына, в автомобиле ИРО, меня привезли в санаторий «Шенберг», в Шварцвальд.
В сосновом лесу, на площадке газона, стояло казённого образца здание с многочисленными балконами и террасами, на которых лежали неподвижные люди. Царила полная тишина. Восьмиконечный жёлтый крест – герб этого учреждения. На дорожках изредка встречаются люди с сосредоточенными взглядами.
Выполнив все формальности по регистрации, простившись с женой и сыном, я поднялся по лестнице в предоставленную мне комнату. Комната небольшая, в ней стоят две кровати. Дверь выходит на небольшой балкон.
Мой сожитель оказался новым эмигрантом, бывшим военным офицером. Он калмык и магометанин. По образованию юрист и экономист. У него туберкулёз обоих лёгких. В различных санаториях он с 1945 года. Два месяца тому назад ему сделали операцию «пластику». Ему вырезали шесть рёбер. Он фаталист и ко всему относится очень спокойно. Он пишет книгу о немецком плене, в которой он рассказывает, как голодные люди в течение нескольких минут, как гусеницы, объедали листья на деревьях и как люди, как мухи осенью, умирали от тифа.
Вскоре пришла сестра и принесла мне ужин, предупредив, что в течение 3-х дней мне будут приносить ужин в комнату. Как я узнал, этот порядок применялся только к ДП, немцы с первого дня ели в столовой.