Я пишу маме:
«Мамуль, как ты себя сегодня чувствуешь?! Мне о стольком тебе нужно рассказать, когда увидимся! Люблю тебя!»
Затем отправляю себе письмо с напоминанием поработать над статьей для колонки, когда доберусь домой.
Перекатываюсь на другую сторону, и низ живота ощутимо отзывается приятной болью.
Прошлой ночью он снова и снова доводил меня до края.
Ощущение, что в мире остались только мы с ним.
Собравшись, я сползаю с постели, заставляя тело двигаться, и направляюсь за ним в огромную ванную комнату. Тихонько чищу зубы пальцем, выдавив немного его пасты, мою, и влажными пальцами провожу по волосам.
В зеркале отражается матовое стекло душевой кабины Малкольма, сквозь которое можно разглядеть темную тень его высокой, мощной фигуры. Прибавьте к этому звук воды, льющейся на его гладкую кожу, и вот я снова загораюсь желанием, несмотря на весь секс, что у нас был этой ночью.
В комнате звенит мой телефон, и я бегу посмотреть, что там. Это напоминание о собеседовании. Взглянув на часы, понимаю, что у меня осталось всего 50 минут. Мне не хватает смелости забраться к нему в душевую, так что я просто одеваюсь и жду его на кухне.
Устроившись на массивной гранитной плите его кухонного острова, я попиваю кофе в свете солнца, льющегося в огромные, от пола до потолка, окна. Сегодня хороший яркий день, хотя, конечно, ветреный, раз флаги и деревья так развиваются. Отсюда кажется, что я могу обнять весь город, если раскину руки достаточно широко.
Но перед глазами появляется более впечатляющее зрелище, чем вид из окна, когда Малкольм выходит из спальни в черных брюках и расстегнутой рубашке. Волосы все еще влажные и он говорит по телефону, смотря в окно. В груди ощущается тяжесть. Я думаю о Джине, внезапно мечтаю, чтобы она теряла голову не только от пончиков, ведь это намного круче. Возможно, ей стоит дать Тахо шанс?
Рейчел! Неужто ты превращаешься в одну из тех девчонок, которые живут мечтами о всеобщем счастье и порхающих в воздухе сердечках, раз у тебя самой на уме только любовь? В нашей компании такой всегда была Уинн! И Тахо с Джиной, серьезно? Разбитое сердце - это последнее, что ей нужно!
Хмурясь от этой мысли, я просматриваю новости в сети, останавливаясь на той, где говорится о чикагском Дарте Вейдере, так же известном, как Ноэль Сент.
«КОРПОРАЦИЯ «ЛИНТОН», ПРИНАДЛЕЖАЩАЯ НОЭЛЮ СЕНТУ, СОБИРАЕТСЯ ПРИОБРЕСТИ МЕСТНЫЙ ЖУРНАЛ, ВСЕГО МЕСЯЦ НАЗАД ОПУБЛИКОВАВШИЙ РАЗОБЛАЧЕНИЕ СЕКРЕТНОГО РОМАНА МАЛКОЛЬМА СЕНТА»
Тошнота подступает к горлу.
Малкольм как раз закончил говорить по телефону и наливает себе кофе, газета «Tribune» лежит прямо перед ним, пока он второй рукой пролистывает что-то в телефоне. Я встаю со стола.