Рано или поздно он все равно узнает, что я больше не работаю у Вольского, поэтому молчать не имеет смысла.
— Я только что уволилась. Еду домой.
— Почему уволилась? — голос Сергея становится строгим и требовательным.
— Это неважно.
Мои губы начинают трястись и я отворачиваюсь. Потому что мне стыдно за свое унижение, стыдно, что я такая дура и верила… Нельзя было пить. Нужно было отказаться.
Лифт вдруг трогается, начиная спускаться вниз. Ещё до того, как я успеваю понять, что это Сергей нажал кнопку, мне на плечи ложатся его ладони и разворачивают.
— Он тебя обидел? — ореховые глаза смотрят прямо в мои. Такие родные. Такие же как раньше. — Мы сейчас сядем ко мне в машину и ты все мне расскажешь, поняла, Кать? Правду.
На выходе я едва не падаю, а Сергей подставляет мне свою руку. Я заливаюсь краской с головы до пяток, и встретившись с ним взглядом, замечаю, как потемнели его глаза. Трепет заряжает электричеством пространство между ними, а я обнимаю себя руками, заставляя быть чуточку собраннее и смотреть под ноги.
— Я отвезу тебя домой, — он открывает дверь своей машины и указывает глазами на пассажирское сиденье.
Мне бы отказаться, но я не в том состоянии, чтобы сказать сейчас «нет». Унижение, которое заставил испытать меня Глеб сильно выбило из колеи, а я хочу поскорее оказаться дома.
— Почему ты решила уволиться? — Сергей задает наводящие вопросы, но мне так стыдно ему признаться в том, что совершила ошибку.
Пожимаю плечами и просто молчу. Разве он поймет меня? Посмеется или начнет осуждать, а я не в том состоянии, чтобы выдерживать какие-либо пикировки.
— Давай, заедем в кафе? Ты вся дрожишь… Катя, — он касается мой руки своей теплой ладонью, а я вздрагиваю. — Что случилось?
Я и так едва сдерживаю слезы, а ком в горле такой величины, что кажется я его никогда не проглочу. Хочется сказать ему, что Маша его дочь, что если бы он не отказался тогда от ребенка, мы бы были самой счастливой парой, но не могу ничего из себя выдавить. И глаз поднять не могу, смотрю на его руку, которая сжимает мою, а давящее чувство с левой стороны груди мешает сделать полноценный вздох.
— Мы просто не сработались, — отвечаю сдавленным голосом, и отворачиваюсь к окну. — И никуда я с тобой сейчас не поеду. Отвези меня домой.
Позволяю Сергею гладить кожу на моей ладони, пока слезы градом катятся из глаз. Через несколько мгновений мне все же удается взять себя в руки, а Сергей включает двигатель и машина трогается с парковки. Спустя пять минут он останавливает автомобиль у кафе, в котором я часто заказывала еду Глебу, когда он задерживался на работе или не успевал пообедать в ресторане.