— Мне тоже, — тяжело вздыхаю.
— О! Я заинтригована! Дашь подсказку?
— Нет, всё потом.
Она кладёт трубку, а я поворачиваю к дому матери.
Когда я крепко встал на ноги, то первым делом купил для них с сестрой просторную квартиру с заранее оборудованной мебелью для инвалидов. В доме был грузовой лифт, в отличии от старой хрущёвки, где они раньше жили, поэтому прогулки на свежем воздухе не казались больше каторгой, скорее обыденностью.
Сестра радуется при виде меня. Своеобразно, конечно, но с возрастом я научился полностью её понимать. Левая половина тела у Лены парализована, поэтому передвигается она исключительно на инвалидной коляске. За двадцать пять лет было множество центров реабилитаций в том числе заграницей. Германия, Израиль, Китай… Денег было потрачено уйма, а результат получился минимальным. Наш столичный доктор, который с детства наблюдает Лену, сказал, что у неё одна из самых сложных форм заболеваний.
— А Наташенька где? — спрашивает мама, раскладывая продукты на стол.
— Дома меня ждёт.
— Ой, я так соскучилась по ней! Почему ты не берёшь жену с собой?
Я молчу, что Наташа сама не желает сюда ездить. Состояние Лены её пугает и вводит в депрессию. Впрочем, я не настаиваю. Приезжаю к матери сам при любой возможности.
Мама предлагает поужинать, но я отказываюсь. Оставляю ей деньги на мелкие расходы, обнимаю на прощание и спускаюсь к подъезду. В последнюю неделю возвращаться домой после общения с дочерью всё сложнее. Тянет меня к ним… К Маше и к Кате. Хочется всё свободное время проводить вместе с дочерью. Наблюдать, как она развивается и растёт…
В квартире ароматно пахнет. Я снимаю с себя верхнюю одежду и обувь и прохожу на кухню.
— Серёжка! — бросается в мои объятия Наташа. — Я так счастлива, Серёжка.
— Наташ, погоди, — отстраняю её от себя. — Мне нужно с тобой серьезно поговорить.
— Чур, сначала я!
Сергей
— Может быть сначала поешь? — с улыбкой произносит жена. Давно я не видел ее такой счастливой.
— Наташ, сядь, — мягко прошу ее. — Говори, какие у тебя новости.
В груди противно тянет при взгляде на свет в ее глазах. Пусть у нас с Катей все случилось до моих отношений с Наташей, но новость о том, что у меня есть дочь, конечно станет для нее ударом.
Все наши попытки зачать детей были провальными, и хотя Наташа никогда не впадала в уныние, ей было тяжело. Со временем я и сам стал думать, что бездетность — мое наказание. Ребенку, которого я так отчаянно желал, было не суждено появиться на свет, и на этом мой отцовский потенциал себя исчерпал.
Наташу я бы, разумеется, из-за этого не бросил. Если бы она захотела, со временем мы могли бы взять ребенка из детдома. Сейчас ей предстоит услышать, что у меня уже есть здоровая пятилетняя дочь. И ни от кого-нибудь, а от Кати, прожившей в нашей квартире две недели.