Шум усиливался. В руках у некоторых мужиков появились выдернутые из плетней колья. "Пора", — подумал Семен Иванович и крикнул:
— Пошли, ребята! Они думают в своих усадьбах отсидеться! Не выйдет!
— Не выйдет! — дружно заревела толпа.
Словно бурей сорванные с мест, мужики рванулись за Шумовым. Рядом с ним, плечом к плечу, бежали бледный, но решительный Евграфов и двадцатидвухлетний токарь Пашка Дробот. Глаза Пашки были расширены от страха, но он не отставал от Шумова ни на шаг.
В доме Иванцова были наглухо закрыты все ставни, крепкие ворота заперты, за высоким забором захлебывались свирепые волкодавы, приученные кидаться на людей. Семен Иванович подбежал к забору и, не останавливаясь, не давая остынуть толпе, бросил Пашке:
— Подставь плечо!
— Что делаешь? Убьет! — отчаянно крикнул Евграфов, но Шумов уже сидел на заборе, а через секунду спрыгнул во двор. Оттуда раздалось яростное рычание псов, трахнули один за другим несколько выстрелов. Волна людей докатилась до забора, на секунду задержалась и перехлынула через него. Весь двор заполнился крестьянами. Одни пытались сорвать ставни, другие вслед за Семеном Ивановичем кинулись на крыльцо. Несколько мужиков с лицами, потными от жадности и страха, поспешили к хлебному амбару и, кряхтя, пытались сбить с дверей замок.
Шумову, наконец, удалось сорвать щеколду. Держа наган наготове, он ворвался в полутемный коридор, где остро пахло чем-то кислым. Услышав за стеной голоса, Семен Иванович нащупал фанерную дверь. Она оказалась незапертой. Он очутился в просторной комнате с высоким потолком. Стены в этой комнате были оклеены новенькими обоями, рамы и подоконники выкрашены белой масляной краской. Он увидел добротную фабричную мебель, которую не стыдно было бы поставить даже в особняк к господину Загрязкину. Мягкий диван поблескивал свежим лаком. На стене висело круглое зеркало, в котором Шумов увидел себя во весь рост, в расстегнутой телогрейке, с черным опаленным лицом.
На широкой кровати с горкой больших и маленьких подушек сидели, прижавшись друг к другу, две женщины, постарше и помоложе. Это были жена и теща Иванцова.
— Где Егор? — крикнул Семен Иванович. Женщины промолчали. Он бросился в соседнюю комнату. Кто-то метнулся навстречу. Мягкое тело ударилось в ноги. Шумов увидел мальчика лет двенадцати — тринадцати, с наголо остриженной продолговатой, как дыня, головой и оттопыренными белыми ушами. Вцепившись в Семена Ивановича, мальчишка завизжал, подпрыгнул и вдруг впился острыми зубами ему в руку. Вскрикнув от боли, Шумов попытался его отбросить, но тот, громко сопя, висел с намертво сжатыми челюстями, как бульдог. Пришлось легонько надавить ему на подбородок. Завопив, мальчишка отскочил и стал швырять в Семена Ивановича чем попало. Летели сапоги, чашки, тарелки. Подоспевший Евграфов схватил его за шиворот и отбросил. Мальчик забился под кровать и выглядывал оттуда, похожий на злого щенка.