Однако не успели мы выйти на траверз южных островов Земли Франца-Иосифа, кок «Балык» на полном ходу налетел на подводный коралловый риф и через минуту со всем своим экипажем и пассажирами пошёл ко дну. Вот и верь после этого приметам! А мне, как бы в наказанье за незаконный проезд, суждено было трое суток носиться по воле студёных и высоких океанских волн, изнемогая от холода, жажды и голода. Был конец июля, когда в этих широтах Арктики свирепствовала страшная изотерма, родная сестра знаменитых каспийских тайфунов. Не знаю, как вам, дорогие читатели, но мне не приходилось встречать на своём веку человека, которого трое суток швыряла бы с волны на волну тринадцатибальная изотерма и который остался бы после этого жив. Да и я бы не выдержал, если бы на исходе третьих суток милосердная волна не выбросила меня на берег.
Когда я пришёл в себя, над моей головой полыхало великолепное северное сияние. Однако на меня оно не произвело особенно сильного впечатления, потому что ещё в детстве, живя со своим батюшкой в Антарктике, я вдоволь насмотрелся на северные сияния. Кроме того, мне страшно хотелось есть. Я с трудом дождался рассвета, чтобы пойти разыскать ближайший птичий базар, приобрести на нём курицу, гуся или, на худой конец, десяток яиц и подкрепить свои силы.
Два дня потратил я на то, чтобы обойти весь остров. Два раза восходило солнца, и дважды закатывалось оно за неприветливый пустынный горизонт, прежде чем я окончательно убедился, что поиски мои напрасны. Да и какой чудак стал бы устраивать птичий базар на острове, кишевшем птицей! Имей я под рукой палку, мне ничего не стоило бы добыть сколько угодно дичи. Но палок на этом острове не было. Тщетно пытался я звать на помощь. Людей на нём тоже не было. Только раз мне показалось, будто я вижу вдали человеческие фигуры, бродящие вразвалочку. Но не успел я приблизиться к ним и на пятьсот шагов, как они взмахнули крыльями и улетели. Увы, это были не люди, а пингвины.
Наконец, я понял, что избавился от гибели в морских пучинах лишь для того, чтобы погибнуть от голода. Оставаться на этом острове было безумием. Недолго думая, я бросился в воду, чтобы вплавь добраться до соседнего островка, который виднелся километрах в пяти-шести от меня.
Я плыл быстро, но осторожно, опасаясь привлечь к себе внимание крокодилов и айсбергов, нежившихся в отдалении под лучами восходящего дневного светила. Вдруг метрах в восьмистах я увидел волшебную картину: четыре продолговатые, холмистые, ослепительно блестящие острова. Казалось, они состоят из цельного перламутра. Над ними вздымались на воздух высокие фонтаны воды, которые играли на солнце всеми цветами радуги.