— Держи её крепче.
Он отнял одну руку, вытягивая перед собой и прикрыл глаза, пропуская её через пространство. Ладонь слепо шарила в воздухе, а на деле, одной сотой сознания, он сейчас находился в другом месте. Наконец нужная ампула найдена. Зубами Луинис содрал защитную пленку. Жидкость внутрь шприца переливалась сизо-изумрудной пылью, и имело, на самом деле, ещё больше оттенков, но в полумраке разглядеть их невозможно. Огонь же придавал всему вовсе тёплых цветов, которых там не было и в помине.
— Что ты собрался делать?!
Вместо ответа лекарь напрягся, наделяя вещество определёнными свойствами, помолился, что не переборщил с дозировкой, кивнул Шаре и с силой вогнал иглу ровно по центру груди — туда, где мгновениям ранее, находились ладони девушки. Жидкость быстро оказалась в теле полукровки, потребовалось несколько секунд, прежде чем кипящая кровь разнесла её по венам, а затем всё прекратилось.
Луинис тут же бессильно осел, с усмешкой глядя на трясущиеся руки. Давно с ним такого не было.
— Слёзы, — морщась, проговорил он, — и субстанция водных перигов. Все, теперь она мне должна - я за нее целое состояние отдал.
— Лу, ты не платишь за такие медикаменты, — выдавила улыбку Шара, с прищуром глядя на успокоившуюся Фиджи. — Скорее всего ты просто убил владельцев.
— Не надо мне тут, я порядочный, — проворчал Луинис, откинув голову назад. — По возможности стараюсь расплачиваться.
— Ага, чужой кровью...
Оставив реплику без внимания, лекарь вернулся в нормальное положение и задержал взгляд на полукровке. Она ровно дышала, пусть даже и приоткрыв рот. Измерение пульса показало результат учащённый, но в целом дракошка была в относительной норме. Можно было накладывать вязь из печатей, да похитрее. Так, чтобы пламя находило путь наружу, но настолько витиеватыми путями, что успевало бы сбросить мощь, являя только часть.
Фиджи
Сквозь пелену дремоты пробивались приглушенные голоса. Различить, о чём они там вещают — возможным не представлялось. Всё вокруг было в черноте, я ощущала себя так, как когда первый раз попала на нижние планы. Будто парю в вязкой невесомости, а голова не то что бы раскалывается, но побаливает однозначно.
Я завозилась на кровати, для начала попытавшись ощутить мир рядом. Реальность не покинула — пахла свежевыстиранными простынями, и вообще лазаретом. Убедившись, что можно открыть глаза, я тут же это сделала. Белого света в конце туннеля не было, как и белого в принципе — взгляд упёрся в тёмный потолок, и вся картинка шля рябью черно-красных пятен. Зажмурилась, проморгалась и снова распахнула глаза. Почему-то "больницу" я представляла себе несколько иначе, но у этой гильдии были, видимо, свои понятия на этот счет.