Я не знаю как это происходило, не совсем догоняла как рушатся все эти печати, но за долгое время решила просто дать волю эмоциям, отпустив. Ярость и злость, сосущая пустота, пропасть, таившаяся где-то внутри. И обида. Не на что-то конкретное, а на все сразу - на Цитадель, на Сурихо, на эту команду из Стальной розы, на законы и правила. Я превратилась в одни сплошные эмоции, в груди потянуло, щелкнуло и взорвалось. Все это происходило в одно мгновение, а потом с рук сорвались первые искры огня.
Противники замерли, не понимая как на это реагировать. Если все так - лисица предупреждала о новичках, послав специально самых зеленых. Не то что бы я профи, но кое что умею. Резист к подобному огню имеет малое количество народа и я надеялась, что среди этих наемников таких не найдется. Но если быть честной до конца - я не думала ни о чем. Все мысли занимало магия и пламя. За искрами - всполохи, а уже они образуют бушующий поток. Становиться нестерпимо жарко, так же, как и тогда - тело пробирают мурашки и ночной лес озаряет вспышка теплого света. Столб пламени взметнулся веерх и ударил подобно броску змеи прямо по столпившимся, снося неудержимым потоком прямо в распахнутые двери под крики. Впрочем, они быстро обрываются. Смерть почти мгновенная. Как и в случае с локатором эмоций я устремляюсь частью сознания следом за огнем, ощущая его как свою неотъемлемую часть. Он - продолжение даже не руки, а скорее самой души, меня.
Мне нужна эта вспышка. Мне нужен взрыв и все происходящее затмевает разум, оставляя только первое желание. Зачем плакать кому-то в плечо, выговариваться, кричать и цепляться за чужие жилетки, если можно просто позволить вырваться наружу эмоциям в таком формате. Улыбаюсь, почти скалюсь и срываюсь с места.
Бой как танец. Все вокруг в огне, все сливается яркими всполохами и шипением. Где-то дальше по широкому коридору что-то взрывается, падает. А я вместе с пламенем несусь все быстрее вперед и с рук срывается все новый и новый огонь. Тело горит вместе с окружением, какие-то печати и узоры жгут кожу и пропадают, растворяясь черной пылью, на их месте появляются другие - уже более родные на ощущения. Что-то истинное, не объятное поднимается из глубин души и даже более яростно, чем в Доме стражи. Стихия бушует и я совершенно перестаю отражать происходящее. Только оранжевые, рыжие, алые тона, как на той картине в гостинной Сурихо, и я в эпицентре этого огненного шторма. Не вижу стен, если они есть, не вижу мебели, если она когда-то была. Ничего не вижу за этими яркими всполохами. В груди все так же тянет, поднимается все выше, выше, выше и кажется что вот-вот вырвется наконец-то.