Вадим поднялся из-за стола и подошел к ней. Наклонился, отодвигая носом волосы и добираясь губами к шее. Обхватил руками грудь. Ну, все. С прогулкой придется чуток повременить. Ведьма. Заводит одним присутствием.
— Дорвался? — спросила Лона, правильно расценив его намерения.
— Угу. — Промычал, делая дорожку поцелуев и оттягивая реглан в сторону, освобождая ее плечо. — Пойдем.
— Вадь, это ведь не решит всех вопросов. — Попыталась вывернуться.
— Куда? — рыкнул на ее движение. — Лапуль, для разговоров у нас времени еще до@ига. Не выкручивайся. Все-равно… угощу…
Домой они возвращались через неделю: такую длинную и короткую одновременно.
Поглядывая периодически на затихшую, чуть рассеянную Лонку, Вадик следил за дорогой и думал о том, как она умела замыкаться буквально за секунды. Чуть слово не так — и вырастала стена, которую хрен прошибешь с первого раза. И что у баб за дурная привычка устраивать бойкоты по любому маломальскому поводу?! За семь дней дважды попыталась. Коза. Но это мелочи. Отучит. А вот относительно будущего — тут дело предстояло посерьезней. Пока все шло по плану. Он медленно давал поблажки, создавая ей персональную иллюзию, но вместе с тем очертил границы. Уступки — явление временное. Не навсегда. А потому, чтобы потом без претензий.
Илона в это время непроизвольно печалилась, глядя в окно. Все было отлично, но чувство неудовлетворенности подтачивало изнутри. Основная проблема никуда не делась. Разумовский же, по ходу, считал иначе. Сидит себе, довольный, усмехается.
Уехать в Вильнюс на его условиях — означает подписать себе приговор. Превратиться в очумелую Золушку и встать на путь деградации. Она думала так отчасти потому, что мама, которая всегда и во всем потакала папе, тем не менее, работала всю жизнь. Но ей, если можно так выразиться, «повезло». Отец отстал от нее с требованиями уволиться еще задолго до рождения Лоны. Случилось это после того, как его брат попал в аварию на мотоцикле и мама, будучи высококвалифицированным хирургом собрала того чуть ли не по частям.
Илоне, с филологическим образованием, такой удачи даже рядом не светило.
Помимо этого, контроль и установка ненормальных табу — вообще были за гранью ее понимания. Она ведь прекрасно знала о том, что на любом электронном носителе, принадлежащем ей, будет установлен кейлоггер. Именно так он узнал об измене жены. Вопрос возник сам по себе: зачем тогда Вадик изначально продавливал распоряжения по поводу списка контактов?
За прошедшую неделю прилетело еще две новых просьбы. Первая — короткие юбки и платья носить только дома. Вторая — не красить губы яркими вызывающими помадами. Последнее, так вообще непонятно к чему было сказано. В арсенале Лонки такого отродясь не водилось. Блески — это наше все.