– Ясна, – раздраженно окликнул девушку Амьер, – хватит вертеться, ты здесь все уже видела, иди сюда.
Ясна подошла к пустой раме на стене, возле которой стоял мужчина. Амьер нажал последовательно несколько рун и знакомо заклубился туман. Когда муж поднял руки, чтобы дотянуться до верхней руны, Ясна увидела, что на левой руке у него кожаный наручень, плотно обхватывающий запястье. Подхватив девушку на руки, Амьер переступил через раму. Ясна обняла мужа за шею и уткнулась лицом туда же, закрыла глаза.
– Отцепись от меня и открой глаза, – услышала Ясна.
Она разомкнула объятия и распахнула глаза и была тот час же поставлена на ноги.
Девушка огляделась. Они оказались в большой комнате с такими же стенами из камня и пустыми рамами.
– У вас во всех домах есть такие помещения?
– Во многих.
– Насколько я помню, Владыка перемещался без помощи такой комнаты. А ты с трудом нас вывел с утеса, где мы стали супругами.
– У Владыки много талантов, – скривился Амьер, – а закрепленные проходы стабильные и безопасные. Зачем напрягаться, если все можно сделать проще и надежней.
– Мне бы хотелось узнать об этих ваших странных зеркалах …
– Ты не сможешь понять, – перебил ее Амьер, – сама ты никогда не будешь так ходить, так зачем забивать свою хорошенькую голову бесполезными и загадочными знаниями.
Сказав это, мужчина направился к выходу и пригласил Ясну пойти с ним.
– Амьер, мы в княжестве? – спросила девушка, выходя вслед за мужем из комнаты.
– Да, мы в моем столичном доме.
– А где отец? Здесь, в столице или в поместье?
– Он в столице и сейчас мы к нему поедем.
Идя следом за Амьером, Ясна с удивлением и радостью рассматривала дом. Он совсем не похож на мрачный, темный замок. Дом был теплым, наполненный солнечным светом, льющимся из больших окон, стены и мебель в комнатах, куда успевала заглядывать любопытная Ясна, радовали яркими или светлыми красками. В таком доме она бы согласилась жить и никогда не возвращаться обратно в горы.
На улице Ясну встретила солнечная осенняя погода, дом окружал ухоженный сад, листья на деревьях уже пожелтели или покраснели, но еще не совсем облетели. Воздух пах чем-то родным, теплым, близким ее сердцу. Ясна не смогла сдержать слез.
– В чем дело? – нахмурился Амьер, подсаживая девушку в легкую двуколку. – Прекрати плакать, ты скоро увидишься с отцом, здоровье его идет на поправку. Его жизни уже ничего не угрожает.
– Он был при смерти? – ужаснулась Ясна, – Он мог умереть, а ты мне не говорил об этом?!
– Я же сказал, он выздоравливает, – ответил Амьер, усаживаясь рядом с женой и беря в руки вожжи, – не стоит расстраиваться о том, что так и не случилось.