Да и некогда мне — кроме прописанной в трудовом договоре должности у меня была еще одна, так сказать по совместительству и ближе к основному профилю. Но в трудовой книжке записей о ней, разумеется, не появится, как и сверхурочных часов в табеле, и даже молока за вредность не полагается. Впрочем, я не могла с точностью определить, какая из должностных функций угнетает меня больше — секретарская доля или игра в шпионов в отдельно взятом микрорайоне.
С тоской покосилась на кабинет, за дверью которого томился, точно принцесса в башне, мой непосредственный руководитель. Да не один, а с братом. Брр, маслянистый взгляд старшего из братьев Игнатьевых на коже как будто осязаемый, даже помыться сразу захотелось, хотя тот глянул на меня вскользь, всего на долю секунды задержав внимание.
Всё-таки одного поля ягоды эти братцы. И в кого, интересно, пошли — отец-то у них ну просто ангел небесный. Филантроп, меценат, заядлый семьянин. Рубиновую свадьбу в этом году с супругой отметили, чем не повод брать пример с родителя? Но нет, оба известные ловеласы и бабники, связываться с которыми ни одной порядочной девушке в голову не придет. Правда, и непорядочных достаточно — на братьев по крайней мере хватает, и хватит такими темпами до самой старости.
По-хорошему, первую нашу встречу со старшим Игнатьевым следовало навсегда вырвать из памяти и растоптать воспоминания каблуками. Но совсем не девичья память ни в какую не желала расставаться с событиями недельной давности.
Едва зайдя в приемную, заочно знакомый мне по семейным фотографиям Максим вульгарно присвистнул, облапав профессиональным взглядом от макушки до пят — не знаю как, но он будто сквозь стол и высившийся между нами монитор видел, так как взгляд прочувствовала на всем теле и даже поежилась от голодного выражения глаз. С трудом, но удержав себя в руках, я предельно вежливо предложила гостю присесть и выпить чашечку кофе в ожидании — Константин, мой шеф, немного задерживался. Наскоро приготовив посетителю американо, уселась обратно за рабочее место, уткнулась в экран монитора и затарабанила по клавиатуре, стараясь отвлечься от того, как осязаемый взгляд ползает по мне, словно любопытная гусеница. Я чувствовала неприятное гусеничное присутствие за воротом блузки, на виске и, странное дело, на оголенной пятке. Столь пристальное внимание именно к пятке меня почему-то особенно оскорбило — нет бы красотой моей восхищаться, статью девичьей, а он к ступне взглядом прикипел, фут-фетишист несчастный. Краем глаза заметила, как Макс вольготно раскинулся на диване, закинув ногу на ногу, и, прихлебывая обжигающе горячий кофе, откровенно рассматривал меня.