Несколько секунд мы молча сидим в комфортных креслах безумно дорогого автомобиля представительского класса. Нас разделяет только стойка для напитков и подлокотники.
Оба смотрим перед собой. Мы будто незнакомы. Просто летим одним рейсом в частном самолёте.
Его большие тяжёлые ладони с тёмными волосками лежат на бёдрах. У него очень красивые, мужские руки. Я знаю их ласку и знаю их силу.
Под правой манжетой сверкает бриллиантами и золотом край дорогих часов.
Никакой мимики. Ни у него, ни у меня.
- Привет, - низким, тяжёлым голосом наконец произносит он.
Голос звучит глухо, устало. И даже, пожалуй, отстранённо.
- Привет, - еле слышно отвечаю я.
А мой заметно дрожит.
Он поворачивает ко мне голову. Внимательно смотрит. Я отвечаю тем же. Такой его взгляд выдержит не каждая. Тяжёлый, тёмный, подозрительный. Устоявшаяся за годы манера проверяет на вшивость каждого, с кем общается. Хотя со мной он бывает и другим.
- Ты понимаешь, что совершила ошибку?
- Да, - отвечаю я.
Стучащими зубами закусываю губу. Самый краешек. Так, чтобы не было заметно. Зубы мелко пляшут на нежной плоти.
Мы снова смотрим каждый перед собой.
- Я не питаю иллюзий, - негромко произносит он. - Знаю, почему ты со мной. Догадываюсь, чем он тебя увлёк. Но речь не о том, что ты сейчас чувствуешь. А о том, что нарушены условия договора. И наше партнёрство может быть на этом основании прекращено, - он поворачивается ко мне, а я боюсь на него смотреть. - Более того, я ведь могу потребовать неустойку. Ты меня очень подвела. Сам факт того, что ты уже совершила – выбил меня из колеи. А это мало кому удаётся. И до сих пор никому не сходило с рук.
Нервно сглатываю. Хотя нечем. В горле сухо до рези.
- Да, я понимаю, - тихо и хрипло отвечаю я.
Чуть откашливаюсь, чтобы привести голос в порядок.
- Ты сделала свой выбор. Мы обговорили условия. Ты обязалась их соблюдать. Как и я. Я ни разу их не нарушил.
- Да, это так.
В салоне тепло, но меня мелко трясёт.
- Ты их нарушила.
Тихий вздох большого усталого зверя.
Просто жду. Какой бы сейчас пауза не была – будет ощущение, что я его перебила. А этого делать нельзя. Я не в той ситуации.
Его ладонь властно ложится на моё бедро.
- Я мог бы поддаться эмоциям, - продолжает он. - И наказать вас обоих. Его жёстче. Он мне никто. Банально устранить. Как досадную помеху.
При мысли об этом, и о том, что так всё и есть – ему стоит только отдать приказ, меня продирает насквозь новой волной нервной дрожи. Будто озноб бьёт.
- Он не знает о тебе, - пытаюсь защитить Данилу я. - Это я виновата.
- Но понимаю, - невозмутимо продолжает он, делая вид, будто не слышал моей последней реплики, - что такой вариант не даст мне того, чего я хочу. Нужного чувства. Я хочу, чтобы моя женщина сама знала, что она только моя.