После завтрака гостья объявила хозяевам, что хочет написать письмо, и присела за красивый письменный стол в гостиной. Увы, пожилая миссис Олмидж уже плохо видела и давно не брала в руки перо, а ее сын предпочитал заниматься делами в своем кабинете, поэтому бумага в специальном отделении столика оказалась желтоватой, в чернильнице одиноко сохла муха, а перья крошились от старости.
Испросив разрешения у любезной хозяйки, Оливия сходила за своим личным письменным прибором и листом недурной белой бумаги. Она предпочла бы писать письмо у себя в спальне, но пожилой джентльмен категорически отказался входить в комнату «юной незамужней мисс».
Расположившись на скрипучем стуле, девушка задумчиво посмотрела на бумагу из столика, которую выбрала для черновика, а потом перевела взгляд на призрака:
– А как зовут вашего потомка, того, кто унаследовал титул?
– Моего сына звали Лоуренс, Лоуренс Вайберг, но я не знаю, сумел ли он подтвердить свое право на титул. Наши земли очень древние и когда-то вошли в состав империи как самостоятельная единица с правом управления и передачи титула в пределах одного рода.
Оливия прикусила губу и аккуратно вывела: «Его сиятельству, лорду Лоуренсу Вайбергу». Весь вечер юная мисс потратила на изложение ситуации с призраком. Поскольку пожилой джентльмен явно не доверял почте, а еще опасался, что кто-нибудь попробует захватить титул, то девушке оставалось только просить лорда приехать в этот городок для встречи с призраком его батюшки, готовым поведать о месте хранения фамильных реликвий. Все это нужно было изложить красивым почерком и ясным языком, стараясь не ставить клякс и не делать ошибок.
Только поздно вечером девушка сочла, что черновик принял достойный вид, но сил переписывать письмо набело уже не осталось. Вежливо простившись с миссис Олмидж и ее сыном, Оливия поднялась к себе, быстро приготовилась ко сну и легла в кровать, размышляя, достаточно ли красив ее почерк, чтобы письмо не оказалось в мусорной корзине?
* * *
Новый день для Оливии начался с резкого звона. Она подпрыгнула и открыла глаза. Звук, который разбудил ее, доносился с улицы. Накинув на плечи шаль, девушка, зевая, подошла к окну и поняла, почему ей выделили эту комнату. Миссис Олмидж указала ей место.
Окно выходило в переулок, ведущий к черному ходу. Здесь проезжали телеги золотарей, водоносов и угольщиков, тут гремели бидоны и крынки молочников, сновали торговцы овощами и фруктами, бродили помощники мясников и слуги. Шум на черной лестнице начинался рано, и потому окна хозяев дома и почетных гостей обычно выходили либо на тихий фасад, либо в парк.