Ровно в полдень жених с каменным лицом стоял у алтаря. Мундир сидел на нем так, что было понятно: шили по его мерке, да еще из самого лучшего горного сукна. Рядом игриво перемигивался с гостьями лорд Мербиус. Старик был в отличном расположении духа, а его мундир сиял несколькими весьма представительными наградами.
Часовню украшали ветки вечнозеленых растений, алые ягоды рябины, ветки стрелолиста и яркие ленты, создающие ощущение праздника. Как дворецкий сумел все это организовать в такой короткий срок, было неясно, но мистер Джоунсон сиял от гордости, держа в руках подушечку с парой вычурных старинных колец. Леон бросал на символы брака тоскливые взгляды. Что стоило предкам припрятать их получше? Нет, фамильные кольца и помолвочные браслеты стояли в подписанной шкатулке на одной из верхних полок сокровищницы. Время не позволило искать ювелира, а родовые украшения, как известно, подстраиваются под владельцев. Примут ли они потом другую виконтессу?
Гости заняли резные дубовые скамьи, в ожидании поглядывали на дверь, из которой должна была появиться невеста. Музыкантов не было, но в назначенный момент с легким скрипом распахнулись двери, и вдруг мелодия, под которую невесты традиционно входили в храм, зазвучала прямо из стен часовни! От неожиданности лорд Мербиус помянул шаргов, жених вздрогнул и огляделся, а храмовник едва не уронил венчальную чашу.
Только невеста осталась невозмутимой, скрывая все эмоции под длинной плотной вуалью, которая покрывала ее от макушки до края юбки. За невестой шла скромно одетая девица, несущая шлейф, а в качестве посаженного отца выступал невысокий кругленький человек в докторской мантии. Вся компания чинно подошла к алтарю и остановилась, ожидая начала церемонии. Храмовник не стал затягивать – поднял чашу, запел слова молитвы, а гости и жених уставились на плотный покров, под которым невозможно было разглядеть ничего!
Леон надеялся увидеть невесту при подписании контракта, но тонкая рука в перчатке появилась из складок ткани, черкнула торопливую подпись и так же быстро спряталась!
Когда настало время обменяться кровью и кольцами из-под вуали вновь высунулась изящная ладонь на этот раз без перчатки. Обмен кровью практиковался только в аристократических браках, дабы реликвии рода узнали новую его часть. Легкий порез, две капли в общую чашу, несколько глотков ледяной воды, широкий узорчатый ободок на палец и, наконец, звучит: