Самый непривлекательный для покупателей столик стал ее своеобразной «конторой». Она усаживалась в уголке, открывала тетрадь с рецептами или список поставщиков, просила девчонку-помощницу подать ей мятный чай и писала, читала или проверяла счета. Спрятавшись за книжкой, можно было разглядывать духов, которые толпились поблизости, выслушивать их просьбы, а потом писать небольшие записочки их близким.
Записки обычно были короткими:
– Прошу вас заказать заупокойную службу по вашему родному дядюшке мистеру Пуррику.
Или:
– Ваш батюшка очень скорбит о вашем поведении и просит трижды в неделю посещать Храм до Светлого дня.
Конечно, мало кто верил странным листочкам без подписи, однако находились люди, которые выполняли то, о чем просил неизвестный, и внезапно в доме прекращались мелкие неприятности, собака переставала выть по ночам или находились давно потерянные мелочи, которых не хватало в повседневной жизни.
* * *
Горожане быстро выяснили, кто рассылает записки, и прозвище «миссис Смерть» закрепилось за Оливией окончательно. Одновременно с этим открытием к девушке стали обращаться с мелкими просьбами: умер родственник, припрятал кошелек, узнать бы, где? Вредная старушка «прибрала» украшения, не можем найти. Не помним, когда родился племянник, нельзя ли узнать точную дату у его матушки или бабушки?
Оберегая свой покой, Лив не отвечала прямо. Намекала, подсказывала, в крайнем случае посылала записку. Ей не хотелось становиться публичной персоной, а маленькие городки отлично хранят свои тайны от посторонних. Особенно нужные тайны.
Еще одним способом избавиться от призраков стали длинные прогулки по городу. В трущобы девушка не заходила, просто часто гуляла на кладбище, заглядывала в маленький сквер – гордость супруги мэра, бродила по торговой улице, вдоль витрин. Те, кто хотел ее увидеть и что-то передать родным, сами находили ее.
Постепенно Оливия разобралась с большей частью обиженных призраков и в один летний вечер подошла к старушке на углу. Та сидела на низеньком складном стульчике перед мешком семечек, держа в одной руке фунтик, а в другой мерный ковшичек.
– Скажите, – негромко спросила девушка, делая вид, что любуется витриной, – почему вы здесь? Почему не ушли?
– За внуком присматриваю, – бледно улыбнулась старушка, – один он у меня, как же я могла его оставить?
– Понятно, – Оливия лишь вздохнула, – может, хотите ему что-нибудь передать? – вот тут нужно было быть особенно осторожной. Почему-то души, получавшие шанс быть услышанными, вдруг преображались. Некоторые набрасывались на Оливию, пытаясь проникнуть в ее тело и только распределенные по одежде защитные знаки и обереги спасали девушку от одержимости. Поэтому и сумочку жена гробовщика держала, как щит.