Дед научил внука любить деревья. Он рассказывал ему о них вещи настолько интересные, что, хотя и не всегда понимаемые мальчиком – они для него были интереснее, чем сказки про гномов и злых волшебников. Гномиков и колдунов нельзя было увидеть – дерево же позволяло прикоснуться к нему и разрешало удивляться, что такое вот обычное, присутствующее в обыденной жизни, вмещает в себя столько тайн и обладает столь интригующей, древней историей.
Например, дубы. Лесные дубы, как правило, принимают стройный вид, пробивая в густых зарослях товарищей собственную дыру, ведущую к небу. Их ствол прямой и гладкий, он любим теми, кто строит корабли и храмы. Дубы же, растущие на свободных пространствах, совершенно другие: толстые, шарообразные, раскинутые в ширину, поскольку им никто не мешает; к тому же их к этому вынуждают люди, которые ломают верхушки у великанов, делая из деревьев зонтики, дарящие благословенную тень. Такие дубы высаживали на полянах, помня, что овцы плохо переносят палящий зной перед стрижкой. Такие дубы называли пастушескими, а их письменная традиция доходила до времен Вергилия, который передавал римские пастырские обычаи имперским помещикам: "Во время зноя ищи тенистую долину. Пускай юпитеров дуб с древним стволом раскидывает там свои могучие ветви". Дубы в течение веков посвящали Юпитеру, и в шуме их листвы древние слышали голос отца богов. Овидий подтвердил существование сверхъестественных сил в дубовой кроне, когда описывал моление царя Эгины, в которой зараза не уставила людей:
"Поблизости высился могучий юпитеров дуб, выросший из желудя, привезенного з Додоны. На нем, по тропке, вьющейся среди коры, тянулись длинные ряды муравьев, несущих тяжелые зерна. Число их было настолько огромным, что воскликнул я: "О Бог богов, отче мой, сделай так, чтобы столько же жителей населило пустые стены града моего!". Громкий шум пробежал по ветвям дуба, хотя никакого ветра не было, и воздух стоял мертвым, сквозь мое же тело пробежала дрожь страха…".
Враждебное природе средневековье усматривало в дубах символ смерти – вид дуба представлял собой недоброе предсказание, его называли "печальным и темным" деревом. Такое вот трагичное, расщепленное молнией дерево, в том стиле, который обожали изображать его художники барокко на картинах из жизни пастухов и пастушек, где оно представляло собой мрачный акцент снижающий избыток пасторальности – росло на лугу неподалеку от мировского двора. Оно было лет на триста старше других окружающих дубов. Камык называл эту мрачную фигуру "королем Мирова".