- Уймись - рявкнула мать, - не все строится на любви, ты скоро это поймешь, глупая. Он с тебя пылинки сдувал, обращался как с куклой фарфоровой.
- Сдувал и досдувался - хмыкнула девушка, буквально втыкая ложку в дно керамической чашки, - не все то золото, что блестит. Тебе ли не знать.. всю жизнь тянешь отца на себе, принимаешь решения 'за себя и за того парня.' Это ли женское счастье, мам? Узкие губы матери дрогнули, в глазах появилась раскаленная боль.
- Какая ты стала злая, Вероника, может он и изменил, потому что жить с тобой стало невмоготу. Посмотри на себя со стороны.
- Спасибо, мама, за правду - встала из -за стола. - Только почему-то я одна ее хлебаю ложками, а другие слушать не хотят.
- Доброй ночи - скупо ответила женщина, отвернувшись к окну,- видимо плохо я тебя воспитала, раз ты позволяешь так разговаривать с родителями.
Выйдя из кухни, девушка боролась с накатившими слезами. Ком, застрявший в горле, словно колючий репейник обжигал горькой обидой.
Повалившись на кровать, девушка закрыла лицо руками. Тихий стук секундной стрелки шуршал прямо над ухом.
- Тик - тик- тик - глухо стучало сердце, отзываясь щемящей тоской в груди. Ей казалось, что именно сейчас весы покачнулись в другую сторону. Уверенность дала тонкую, но весьма ощутимую трещину.
" Всем было бы так удобно сделать вид, что ничего не произошло. ВСЕМ, но только не мне"- стерла мокрую дорожку со щеки, шмыгнув носом.
Мать два раза стучала в дверь, пытаясь извиниться, но Ника не желала возобновлять бессмысленный разговор. Положив голову на подушку, она гипнотизировала белый потолок, освещенный мягким светом торшера.
Вспомнился последний визит Сашки. Коснувшись еле заметного пятна на щеке, Ника подавила новый приступ жалости. " Он тоже начнет новую жизнь. С ней или с другой. Я и правда, наверное, мегера, которая мешала нормально вздохнуть собственному мужу. Так к чему мучить друг друга?" Голубые глаза вновь и вновь всплывали в памяти. Родные. Знакомые. Потухшие, покрывшиеся коркой безнадежности. Больше всего Нику раздражала его слабость. Именно она позволяла ей чувствовать себя виноватой. Именно эта надломленность во взгляде не позволяла поставить жирную точку в принятии решения. Нику терзала мысль, что она бросает не мужа, а собственного ребенка, который совершил крупную провинность и теперь жутко раскаивается. " Но это неправильно. Это самообман"- повторяло подсознание, в надежде быть услышанным. Перевернувшись на живот, девушка посмотрела на дисплей телефона. Тонкая трещина заставила ее улыбнуться. "Лизка".