Неужели сейчас начнёт снова свои разборки по поводу моей работы?
— Сначала поцелуй, — как ни в чём не бывало попросил Олег и у меня сердце радостно затрепетало.
Было всё так мило несмотря на тиранские замашки мужа и его попытки заточить меня в доме.
— Поцелуй? Ладно, будет тебе поцелуй, — шепнула зловеще, слишком поздно Олег сообразил, что целоваться со мной сейчас лучше не стоит.
Скользнула языком по его губам, медленно проникая в рот, сталкиваясь с его языком. И как только Олег расслабился и подался отвечать на поцелуй, я сомкнула зубы на его нижней губе.
— Ау! Пусти... — шипел муж, пытаясь вытянуть губу, но я не сдавалась.
— Дверь, — сказала сквозь зубы чувствуя соль крови на языке, и сразу услышала щелчок открываемой двери.
— Стерва! — рыкнул Олег, утирая кровь с прокушенной губы.
— Стерва — это труп коровы! — подмигнула мужу, и спокойно вышла из машины.
Настроение моё было непросто на горе, оно словно на самом солнышке отогревалось за все пасмурные дни. На работу я уже не шла, а летела как на крыльях, где меня с радостью встретили горячо мною любимые Варвара и Степан Геннадьевич.
— Что-то ты раненько, — заметил Степан Геннадьевич, посмотрев до этого на часы, — Айда с нами завтракать тогда, — пригласил в столовую, а я хоть и позавтракала плотно с Олегом дома, всё равно не стала отказываться.
— С радостью, сырниками пахнет. Знаете, как пахнет как в детском саду, — вдохнула этот аромат полной грудью, балдея от очередного тёплого ощущения детства и приятных воспоминаний о нём.
— Да-да-да, а Варвара ещё когда запеканку картофельную с фаршем делает, тоже как в садике, — поддержал меня адвокат.
— Да ладно, скажите тоже. В садике технология другая совсем, — поспорила Варвара.
— А запах такой же! — засмеялась я, садясь за накрытый стол.
— А ты Оля светишься прям вся, — с восхищением заметила Варвара, поставив ещё одну тарелку и положила мне сразу три пухлых сырника с золотистой корочкой.
— Такой чудесный день, любимая работа, поводов для грусти нет, а если и есть, то ну их, хотя бы на это утро! — я махнула рукой и с улыбкой взялась за приборы.
— Вот и правильно. Молодец! — похвалил Степан Геннадьевич.
А я специально увильнула от ответа насчёт причины моего свечения от счастья. Оно ведь, как известно, любит тишину.
После завтрака сразу принялась за работу и до обеда всё шло ровно, но после него Степан Геннадьевич заговорил со мной о разводе. Я уже вернулась из столовой за свой рабочий стол и открыла файл, чтобы набирать текст, написанный Изотовым от руки, как он лишил меня рабочего настроя.