— Кажется, я Питер знаю лучше, чем ты Москву, — хмыкнул я, сев рядом с ней на кровать. Отобрал открытку, положил на тумбочку. — Очень такое приличное место. Это ведь там стадион газпромовский? Был в прошлом году, на чемпионате мира по футболу. Когда наши с египтянами играли.
— Да, там, но я с другой стороны, — Настя пододвинулась поближе, потом еще немного. — А ты, оказывается, фанат футбольный? Только не говори, что за «Спартак» болеешь, я этого не переживу.
— Еще чего! — положив руку ей на колено, я поглаживал ямочки с двух сторон. — «В мире нет еще пока клуба лучше ЦСКА»!
— «И в России, и в Европе кони вечно будут в…»
— Эй, полегче! — я надавил пальцами с двух сторон колена и тут же получил основательного пинка по голени.
— Ах, так? Драку заказывали?
Перекатив на живот, я стиснул коленями ее бедра. Прижал руки к покрывалу, наклонился и спросил на ухо:
— Ну так что там насчет коней, бомжара болотная?
— «Сине-бело-голубой победит «Спартак» любой. А команду ЦСКА разорвет, как два носка», — проскандировала она, пытаясь вырваться.
— Ну все, конец тебе, Настя!
— Конец — это в каком смысле? — невинным тоном уточнила она.
— В любом. Только давай для разнообразия помолчим немного?
Ей все-таки удалось вывернуться. Перевернулась на спину, закинула руки за голову. Улыбка совершенно шальная. Ну вот она я — делай со мной что захочешь. Молча. Чтобы вложить все, что хочется сказать, в одни только взгляды и прикосновения. Не рассеиваясь ни на что.
После обеда эта сторона дома была в тени, да еще и жалюзи опущены. Когда я раздел ее, в полумраке показалось, что кожа мерцает. Морская вода оставила на ней горьковато-соленый привкус, похожий на тонкую приправу. И у испарины в ложбинке ее груди был точно такой же вкус. Проводя губами, языком, пальцами, я повторял все линии ее тела, все изгибы. Как будто рисовал картину, добавляя один штрих за другим. Настя тянулась навстречу, прерывисто дыша. Говоря без слов: так, еще.
Хотелось задержаться в каждом мгновении, продлить его, прочувствовать полно и глубоко. Запомнить…
Почти на самом пике вдруг всплыло, как утром она протянула мне ягоды на ладони и я собирал их губами. Настолько ярко и остро, что уже не мог сдерживать себя, дожидаясь ее. И это было досадно. Кончить одновременно — словно войти в резонанс, усиливая удовольствие друг друга. Наверно, мой стон подстегнул ее, и Настя тут же догнала. И ее дрожь вернулась ко мне эхом…
Потом мы лежали, обнявшись, то лениво и расслабленно ласкали друг друга, то проваливались в дремоту.
— У тебя и роза, наверно, есть? — пробормотала она сонно. — Красно-синяя? Ты в ней футбол по телику смотришь? Или на стадио ходишь?