Вчера и особенно сегодня, в Которе, я вдруг понял, что она мне интересна — и не только фигурой. Интересна этой своей многослойностью, изменчивостью, азартом. Едва прекратила шипеть, с ней стало приятно разговаривать, о чем-то рассказывать и чувствовать живой отклик. И это ее удивленно-восхищенное «откуда ты все знаешь?» — оно льстило и гладило самолюбие по шерстке. Почувствуй себя которским котом! Много ли мужчине надо? Нет, на самом деле много, конечно, но в некоторых ситуациях и этого вполне достаточно.
Не было только одного. Обычно я чувствовал, когда женщина меня хочет. Не обязательно даже так явно и откровенно, как Милица. Словно улавливал летучие феромоны желания, от чего в паху все наливалось теплом и тяжестью. Так вот Настю я в этом плане не интересовал. Ну что ж… как там у меня было в объявлении? «Интим строго по договоренности».
Об этом я думал все утро, пока мы ходили по Котору. В фоновом режиме. Рассказывая ей о соперничестве Котора с Дубровником и о Венецианской республике, о палаццо и мраморной штукатурке. А сам при этом старался не замечать, как шорты обтягивают ее попу, когда она наклоняется сфотографировать очередную кошку. Как проступают соски под майкой. Опускал глаза и прилипал взглядом к золотой цепочке на тонкой щиколотке.
Говорил себе, что мне это не нужно. Хотя бы уже потому, что не нужно ей. А как только, вроде бы, уговорил, она поскользнулась на мокрых камнях и оказалась у меня в руках. Неожиданно. Прижавшись всем телом. То есть это я прижал ее к себе, успев подхватить, но какая разница?
Она раскрылась на мгновение, потянулась навстречу — и тут же нырнула обратно в свою раковину. Выстроила пятиметровую каменную стену, захлопнула кованые ворота и подняла мост.
Это было очень странное чувство. Злость? Нет. Обида? Тоже нет. Досада, разочарование, недоумение? Черт его знает.
От кого ты прячешься, хотелось спросить. От меня — или от себя?
То легкое и веселое, появившееся между нами вчера и сегодня, исчезло. Вернулось напряжение — но происхождение его явно было иным. Все это напоминало обгоревшую на солнце кожу. Не больно, но лучше не трогать. А не трогать не получалось.
Раздражение вылезло за обедом, когда Настя без спроса полезла ко мне в тарелку. У Марьяны тоже была такая привычка. А я моментально становился псом, к которому в миску сунулась кошка. Сам мог отдать хоть все, но подобную бесцеремонность не выносил. Что мешает открыть рот и попросить? Промолчал, но мгновенно придумал страшную месть. Немного похожую на шутку с перцем. Такую же глупую.