А я её даже толком разглядеть не могла, всё тыкалась, подобно слепому котёнку, куда-то носом то в мамин затылок, то в шею. В этот момент не было никакой взрослой и тридцатилетней Лизы, была одна маленькая испуганная девочка, которая вдруг потерялась в парке в жаркий полдень и никак не могла найти своих родителей. Бродила по тому самому парку и отчаянно рыдала, боясь, что так и останется блуждать одна средь толпы незнакомых людей. А потом меня нашли, долго обнимали и рыдали вместе со мной. Я помнила эту историю, кажется, она случилось со мной, когда мне было года три. А может, и не было её, и я всё выдумала, но ощущения в любом случае были очень похожи.
Наше странное эмоциональное единение разрушили шаги, которые раздались за маминой спиной. Мама вдруг пришла в себя, и всё опять переменились. Я ещё не знала, что именно произойдёт, но появилось предчувствие чего-то нехорошего. Подумала об отце, вдруг он всё ещё ненавидит меня?
Мама отстранилась от меня, сделав шаг в сторону, а я выпрямилась, всё-таки мама было немого ниже и мне приходилось наклоняться навстречу ей. Теперь можно было начать смотреть дальше. Первым увидела отца. Он стоял в проходе коридора, скрестив руки на груди, было очень похоже на нашу последнюю встречу. Так же напряжён, так же играет желваками. Вот только презрения в его взгляде я не увидела, скорее испуг и потерянность. За его спиной стоял взлохмаченный долговязый парень. Догадалась, что это Андрей. Видеть его было очень странно. Когда-то я покидала маленького мальчика, а теперь встречала по сути совершенного взрослого мужчину. У него даже кадык был, который нервно дёргался. От этого я тоже громкко сглотнула.
Заставила себя помахать им и в очередной раз выдавила из себя улыбку. Я была им рада, очень рада. Но моя радость сейчас больше агонию напоминала, в ней тоски было в разы больше, чем веселья.
Было тяжело, но мы пока все держались, обескураженные и сбитые с толку происходящим, но это было логично, предсказуемо. Так, наверное, и должно быть, когда люди «неожиданно» встречаются впервые за десять лет. Я бы даже сказала, что события поначалу развивались идеально, потому что то, что последовало дальше, больше походило на трэш, взятый из какого-то дешёвого бульварного романа.
Сначала появилась Дашка, всё такая же рыжая и конопатая, но по-взрослому красивая — женственная, изящная, мягкая. Вот только глаза были колючими, скребли по моей коже, не оставляя на ней живого места. Но даже, несмотря на это, я смогла ей улыбнуться, потому что Дашке, этой рыжей мегере, я была рада. Ещё бы, это же всё ещё моя мегера.