Каким-то чудом дошла до кровати и рухнула на неё, проваливаясь то ли в сон, то ли в забытье.
Разбудили меня чужие шаги, принадлежавшие тени, по-хозяйски расположившейся у моей кухонной стойки, что разделяла обеденную зону ото всего остального. У меня даже стола нормального не было.
Сначала подумала, что это Бодлер каким-то чудом проник ко мне. И даже обрадоваться успела, правда, тут же и запаниковала.
Но тень не стала поддерживать мои иллюзии и голосом Макса поставила меня в известность:
— Знаешь, по-моему, у тебя в ванной кого-то сегодня убили.
Сорвалась который раз
И опять себя ругала, дура,
Выпуская словно стаю
Отравленный дым.
Хочешь выйти, но я — пас,
Сквозняком уже и так продуло,
К черту свечи, плед на плечи,
Давай помолчим.
(с) Lascala
Я пытаюсь приподняться на локтях, чтобы лучше видеть Максима, но голова отказывается отрываться от кровати.
— Меня убило, — себе под нос бурчу я.
— Лиз… — напряжённо произносит моё имя Ребров.
Но я молчу, всё ещё надеясь, провалиться в своё уютное забытье.
— Лиз, — продолжает звать Макс. — Ты же не вены там резала?
— Что?! — от неожиданности я подскакиваю на кровати. Макс не шутит, это я по голосу слышала. Попыталась включить торшер, стоящий у кровати, и сама же застонала. Руку было больно. Ах да, бинт, рана, порез.
Максим сам зажигает верхний свет, от чего я недовольно морщусь. Зато тень, наконец-то, обретает конкретные очертания. Ребров стоит на «кухне», скрестив руки на груди. Должно быть, приехал ко мне сразу после свадьбы, ибо до сих пор был одет в костюм-тройку, правда, галстук и пиджак он снял, а жилет был расстёгнут.
На целых пол головы ниже Кирсанова, он всегда смотрелся значительно солиднее вечно взлохмоченного брата. Артур «брал» людей своим безудержным обаянием, а Макс — обстоятельностью и надёжностью.
Серо-зелёные глаза, смотрящие на меня с тревогой и укором, сначала блуждают по моему лицу, а потом упираются в мои голые ноги.
Чёрт, на мне же кроме полотенца ничего.
— Не смотри, — бросаю я ему, и, натянув посильнее полотенце на зад, спешу скрыться в ванной. Здесь творится настоящий пиздец. Весь пол, раковина, края душевой кабины оказываются уделанными моей кровью. И это не считая мокрой одежды и разбитого зеркала. Да, представляю, что подумал Максим, увидев всю эту красоту. Реально всё выглядит так, будто кто-то пал здесь смертью… мокрых.
Памятуя о возможных осколках, стараюсь не наступать босыми ногами на центр комнаты. Переоделась в халат, висевший здесь же на крючке. Оставалось только разодрать спутавшиеся после душа волосы, это занимает достаточно много сил и времени, ведь приходится действовать одной рукой.