Всё шло бы своим чередом и дальше, и, наверное, это был бы самый обычный семейный обед в семье Илюшиных, каких было много до этого и было бы ещё потом. Но в тот момент, когда Игорь Петрович произносил свой традиционный тост «за семью», в квартире раздалась трель входного звонка. Сидящие за столом переглянулись, вроде как проверяя, все ли на месте. На месте были все. Елена Константиновна взмахнула руками: «Это, наверное, баба Клава, я ей обещала рецепт баклажан», и сама отправилась в прихожую. Клавой — была древняя соседка Илюшиных, с которой те уже лет пять жили на одной лестничной площадке. Несмотря на почтенный возраст, старушка была крайне бодра, и что уж там скрывать, чрезмерно любопытна. Поэтому зайти за баклажанами для нее означало, придти на пару часов поделиться последними новостями. И не то что бы Елена Константиновна любила все эти обсуждения и сплетни, но когда-то давно она приняла негласное шефство за престарелой соседкой и стоически переносила её частые появления. Отворив не глядя дверь, Елена Константиновна замерла на пороге, от удивления приоткрыв рот.
А за дверью всего лишь стояла я.
Говорят, что время лечит — так возьми его с собой.
Не забудь в дорогу визу на край света.
Мир такой огромный — нам совсем не по пути домой,
Когда есть ещё вопросы без ответов.
(с) Laskala
К родителям я собиралась как на войну. Так же тщательно и отчаянно. Сначала хотелось быть красивой, но потом испугалась, что вдруг опять меня запишут в отряд ночных бабочек. Скромно и прилично в моём исполнении выглядело блекло и безжизненно, сразу хотелось начать меня жалеть. Буднично и повседневно было несолидно, как будто для меня это встреча совсем ничего не значила. Переворошила все свои чемоданы и коробки, из-за чего моя новая комната окончательно стала напоминать место боевых действий.
Помощь пришла откуда не ждали. Со стороны пятилетней дочери Державиных — Алисы. Она как заправский шпион проползла на вражескую территорию, исследовала все мои многочисленные пожитки и извлекла из недр одного из чемоданов свободного кроя тёмно-синие брюки. И с видом знатока изрекла:
— Это.
Спорить я не стала. К брюкам я подобрала белую блузку с мелким орнаментом из алых маков.
Не сильно строго, не сильно весело. Ни рыба, ни мясо. Именно так я себе чувствовала. Мне одновременно хотелось каяться во всех грехах и просить прощения, при этом демонстрируя всем, как мне хорошо без них жилось. Пришлось напомнить себе старую истину, что на двух стульях не усидеть. И надо выбирать. Вот только что?
Было воскресенье, когда я смогла наконец-то взять себя в руки. Забив нужный адрес в навигатор, я выехала в путь. Раз десять порываясь свернуть обратно или вообще уехать из города. Из-за чего начала порядком на себя злиться. Это надо же быть такой паникёршей.