Августин создал особое понимание истории, представив ее как борьбу эгоизма, выраженного в язычестве, «града земного», и альтруизма, сбывшегося как христианство, «града небесного». При этом в обоих градах в истории меняются способы существования вещей, но не только смыслы, но и сами вещи остаются на месте. Мы привыкли говорить, что люди в истории обычно не меняются, но Августин мыслил гораздо глубже и говорил, что не меняются и вещи, а только совершенствуются. Например, в Ветхом завете был храм, а в Новом завете храмом стал весь мир, тогда был один жертвенник, теперь жертвенником стала вся церковь, был только народ Израиля, а теперь таков весь христианский мир. И в граде земном то же самое: были ссоры, а потом начались войны, те же ссоры, была зависть, а потом началась уже политическая ненависть. Августин тем самым расширяет прежний метод, восходящий к раннехристианскому писателю Оригену, метод «типологии», в котором события до христианства понимались как «типы», «прообразы» христианских идей, так что последние становились реальнее самой реальности. Для Августина важна не типология, а та ситуация, в которой мы все оказались сейчас.
Получалось, что вещи в плену у своего смысла, поэтому они и должны переходить в другое состояние, чтобы привлекать внимание, хотя смысл их остается тем же. Тогда познание оказывается не открытием новых аспектов вещей или новых вещей, но способом отнестись к истине при рассмотрении уже знакомых вещей. В европейской живописи Августина стали изображать с астрономическими приборами, как умеющего рассчитывать высоты разных объектов и тем самым понимать, какое их истинное положение. Что звезды на небе, и так известно, но нужно точно рассчитать, какой час они показывают.
Неожиданным продолжателем Августина в XX веке стал знаменитый архитектор Ле Корбюзье, считавший, что солнечный и искусственный свет должны регулироваться не параметрами помещения, а ролью этого помещения в инфраструктуре, например ведет ли это помещение в другие помещения или оно оказывается местом пребывания или местом принятия административных решений. Нет смысла в ярком солнечном свете, если помещение не располагает к вниманию. Так точно и Августин требовал наблюдать, каков аспект вещей, существующих в истории с самого начала, достался нам в наше время, и достаточно ли мы внимательны при чтении книг Писания и исторических книг, чтобы нас осветил свет истины.
Ле Корбюзье был архитектором монастыря Ля Туретт и положил в основу созданное в духовности августиновского типа правило слушать чтение молча, с некоторым наслаждением и внутренней работой. Поэтому архитектор XX века сделал очень узкие и непроницаемые для внешнего взгляда коридоры, чтобы никто не общался при случайных встречах и готовился внимать солнечному освещению в широкой трапезной. А как только монахи оказываются во дворе, они уже могут наблюдать за небесными явлениями и делать теоретические выводы.