Я бросаю взгляд через плечо в его сторону, чтобы убедиться, что он не смотрит, но его там уже нет.
— Не важно. Он уже ушел.
— Ты знаешь его?
— Это был отец девочки, который вел себя со мной как мудак.
Мишель округляет гуды, а затем произносит:
— Здесь? В клубе? Что этот старик тут делает?
— С чего ты взяла, что он старик?
— Что ж, я подумала, раз он отец, ну знаешь…
Разумеется, она подумала именно так.
— Нет, он не сильно старше нас. И он, — я выдыхаю, — он опасен. Давай закроем эту тему.
— Подожди. Что? Ты не можешь сказать дерьмо, вроде этого, и перейти на другую тему. Что ты имеешь в виду под словом «опасен»?
Я закусываю губу, пытаясь выразиться яснее:
— Скажем так. Будь мне двенадцать, его постер висел бы у меня над кроватью.
— Ты, должно быть, шутишь? — Она толкает меня в плечо, и я отступаю на шаг.
— Даже не думала.
Накручивая на палец свой локон, она спрашивает:
— Блондин или брюнет?
— Светлый блонд. Я точно рассмотрела это, думаю его волосы сочетают несколько оттенков светлого. Хотя, когда я видела его в последний раз, он был в шапке, а в первую нашу встречу я так злилась, что не обратила внимания.
— Хм. Цвет глаз?
— Боже. Потря-блять-сающие. Зелено-голубые. Огромные. С бесконечными ресницами. А губы темно-розового оттенка.
— Насколько высокий? — продолжает допрос она.
— Очень. И мускулистый настолько, что мне хочется… Скажем так, он как банка арахисового масла, а ты знаешь, как я люблю его. И он носит такие футболки, которые подчеркивают его мышцы.
— Святое дерьмо. Звучит потрясающе.
— Ага. И довольно сильно. — Я облизываюсь, будто попробовала леденец.
Мишель машет ладонями, будто ей жарко.
— Я должна увидеть этого опасного парня. Где он?
— Не знаю, но он по-настоящему странный. Практически односложный.
— Что ты имеешь в виду?
— Допустим, мы с тобой общаемся, и ты спрашиваешь меня, что я думаю по поводу этого напитка. А в ответ я лишь молчу. Ты спрашиваешь снова, а я пожимаю плечами. Ну, или что-то в этом роде. А когда он говорит, выглядит, как полный придурок. Единственный раз, когда он сказал больше пары-тройки слов, это во время школьного инцидента с его дочерью. И это все.
— Может у него газы?
Я хочу согласиться, пока смысл её слов не доходит до меня, и я смеюсь.
— Ты сумасшедшая стерва. Ты ведь знаешь это?
— Именно поэтому ты меня и любишь.
И это правда. Она всегда находит способ поднять мое настроение. Мы через многое прошли. Все старшие классы. Когда в моей жизни начало происходить всякое дерьмо, мои остальные друзья не знали, как себя вести со мной и что говорить. Но не Мишель. Я помню тот день, когда она пришла ко мне на практику по кроссу. Я завязывала свои кроссовки, делая двойной узел, она ткнула меня своим кроссовкой.