— Да пошел ты… — расслабленно откинул Леха голову на пол и накрыл лицо руками. — Лично я себя глюком не ощущаю.
— В таком случае, ты можешь придумать рациональное объяснение иррациональности нашей ситуации? — усмехнулась моя мама. — Ну ведь действительно, если исключить воздействие закона подлости и подсчитать все, как ты любишь — по-научному, то вероятность почти нулевая будет у событий.
— Да чего тут думать. — отмахнулся он в ответ. — Норны перемудрили, вот и все объяснение. Чтоб им вечность икалось.
— И Норны тоже — глюк. — подмигнул я ему.
— А морду глюк тебе может разбить? — нахмурился паладин.
— Конечно! Я ведь тоже в глюке — глюк! — всплеснул я руками. — А «я-не-глюк» сейчас лежит в палате и пускает слюни. И даже не на медсестричек! Самое обидное, ведь он их даже не видит.
— А может наоборот, хорошо, что не видит. — усмехнулся потихоньку приходящий в себя воин. — Вдруг там сестры — старенькие и морщинистые уже.
— Вот кто бы говорил про постарше! — подмигнул я ему и едва увернулся от стремительного взмаха молотом, после чего от греха подальше, по уже сложившейся традиции, запрыгнул на потолок и принялся косплеить паука.
— Алексей! — грозно топнула по полу ногой его жена так, как умеет только она, от чего не только Леха вытянулся по стойке смирно, но и я вскочил солдатиком на потолке. — Прекрати буянить! Или ты хочешь повторения истории с тем трактиром? Ладно изба бревенчатая, а храм ты потом как отстраивать будешь?
— А че он первый начинает. — по-детски надулся паладин, но кувалду убрал на место.
— Натура у нас такая, Синюхинская. — усмехнулась она в ответ.
— А ты ведь даже фамилию свою ни разу не называла за все это время. — вздохнул Леха. — Так бы, глядишь, я бы что-то заподозрил.
— Не, Лех! — покачал я с потолка головой. — Для этого думалка нужна, которая не только запоминает, но еще и логичные выводы делает. А ты, извиняй — паладин паладином!
— Можно я ему хотя-бы ногу сломаю? — с ноткой грусти в голосе спросил воин, глядя на меня. — Его даже исцелять не нужно будет, он на Мардукоровых способностях сам излечится.
— Ладно. Но только левую. — дала добро моя мама.
— Эй, не позволю его калечить! — неожиданно вклинилась в разговор не отсвечивавшая до этого в стороне Миюффт. — На правах его будущей жены заявляю, что только я могу ему ноги ломать! Как и все остальные кости!
— Денис, тебе не стыдно? — удивленно посмотрела мама на меня.
— Ничего, за что могло бы быть стыдно, не было! — возмутился я. — Как ты вообще могла обо мне такое подумать? Она просто чокнутая яндере местного разлива!