— Не бойся, дурачок! Все нормально!
Помимо страха Почтарь почувствовал нечто другое. Холод! Волчонку было холодно на ветру. Сняв плащ, Почтарь укутал в него волчонка. Тот все норовил тюкнуть своим клювом руку, но не рассчитал и жалобно пискнул. Боль! Это хорошо, что малыш чувствовал боль. Там, где есть боль, есть и сострадание.
— Ну, ну, дружище, не кипятись! Сейчас пойдем в фургон. Я тебе дам пожевать чего-нибудь. А потом мы подружимся. Мы ведь подружимся, да?
Волчонок ответил тоскливой ноткой обреченности. Он был уверен, что его несут есть. Почтарь влез на платформу и забрался внутрь. Там, из стальных прутьев и ловчей сети споро соорудил загон в углу. Стараясь не тревожить лишний раз волчонка, осторожно перекатил сжавшийся клубочек туда. Порывшись в сумке, достал оттуда остатки снеди, выбрал кусок повкуснее и положил в импровизированную клетку.
— Жуй, бродяга!
Щенок опасливо поглядел своими бусинками глаз, выпростал щупальце и осторожно потрогал остатки солонины. Пришла волна неуверенности.
— Не трусь, зверь, это съедобно.
Волчонок еще раз тронул солонину. Щупальце немного позеленело. По нему пробежала россыпь едва видимых огоньков. Детеныш немного раскрылся вытянул щупальце и подтащил кусок поближе. А затем вдруг цапнул солонину клювом. Послышалось щелканье, чавканье и урчание. Почтарь улыбнулся:
— О, ело пошло! Не торопись, бродяга, не торопись, никто твою еду не отнимет. Я подожду.
Звереныш сожрал все, что нашлось в сумке. Он, похоже, давно уже постился.
После еды мысли существа стали ленивыми, сонными, тревога не ушла, но отступила. Ее нотки едва слышно звучали откуда-то с задворок. Все было ясно: волчонок наелся и его клонило в сон. Почтарь осторожно стянул сетку и прикрепил к стойке широким ремнем, чтобы уберечь питомца от травм. Малыш безмятежно дрых.
Почтарь выбрался на разведку и вернулся в приподнятом настроении: ветер стих до приемлемого уровня. Можно стартовать. Из камней фургон пришлось выталкивать. Как Почтарь не старался, бесшумно это сделать не получилось. Он боялся, что волчонок проснется. Оказалось — зря. Детеныш никак не отреагировал на шум, грохот и раскачку фургона.
Ехал почтарь теперь очень осторожно, пользуясь рычагом тормоза гораздо чаще, чем обычно. При этом очень внимательно следил за местностью, полностью исключая лихость, с которой обычно мчался по трассе. Почтарь ощущал нечто такое, что еще никогда не испытывал: чувство ответственности за кого-то. В фургоне он вез живое существо, которое целиком и полностью от него зависело. И, что удивительно, мир словно разделял эту заботу. Даже пантера унеслась куда-то в степь, проигнорировав фургон.