Два месяца и южная часть общего фронта центральных держав на Востоке оказалась разрушенной. Германцы спешили спасти хотя бы то, что еще можно было спасти – эвакуировали свои отдельные части, материальные запасы, оружие и, особенно, продовольствие. Сил занять зияющие дыры в линии фронта или заставить воевать оказавшегося таким ненадежным союзника у них явно не было, тем более, что в кипении политических страстей в Будапеште, Вене и Праге все чаще звучала тема «справедливых границ», и было ясно, что очень скоро главным мерилом справедливости станет количество штыков. Котел в виде двуединой империи взорвался, и германцам предстояло продолжать борьбу в одиночку. Падение других союзников – турок и болгар – было лишь вопросом времени и, скорее всего, достаточно короткого. Так оно вскоре и произошло.
Последствия этих событий для другой стороны были тоже далеко не однозначны. Совершенно неожиданная фактическая победа над одним из противников сыграла дурную службу русской армии. Почти половина фронта оказалась в странных условиях – ни войны, ни мира. Первый радостный пропагандистский всплеск: «Ура, мы победили!» был воспринят всеми как предвестник скорого окончания войны и демобилизации. 90 % личного состава 9-миллионной армии военного времени были готовы немедленно отправиться по домам. Так что антивоенный настрой РИ оказался еще и усилен нежданной победой. Совершенно безумно с точки зрения дисциплины и армейской морали было различие в положении частей на собственно германском фронте и линии соприкосновения с бывшей Австро-Венгрией. Так что февральские события в Петрограде если чем и отличались от РИ, то немногим. Более того, именно на таком резком повороте истории особенно очевидны были неспособность Ставки и правительства адекватно реагировать на меняющуюся ситуацию – Николай просто не знал, что делать: то ли спасать Австро-Венгрию исходя из принципа монархической солидарности, как это сделал в свое время его тезка-предшественник, то ли добивать врага, с которым уже два с лишним года шла война. Так что империя рухнула.
В промежутке от февраля до октября вектор развития ушел еще дальше от РИ. Наследники Австро-Венгерской империи делили имущество и территории, что позволило России демобилизовать часть призванных запасных. Но напряжения в армии и в тылу это не сняло: германский фронт приходилось держать, союзники стали еще требовательней в отношении новых наступлений русской армии, ни один из ключевых для страны внутренних вопросов решен в этой ситуации быть не мог. Так что октябрь состоялся. В стратегическом плане отличался, пожалуй, масштаб возможной германской угрозы. Немцам в последние полгода было уже не до наступлений, поэтому ситуация на Балтике было явно спокойнее, а Украина вообще воспринималась как глубокий тыл. Да и триумфальное шествие советской власти было не таким очевидным. Особенно отличилась в этом отношении Москва, где бои красной гвардии с юнкерами продолжались вдвое дольше и завершились с минимальным преимуществом красных.