Вечером в горнице дядя Аскольд и мать Изольда сидели в подавленном настроении за трапезой, в то время как Светозар делился последними новостями о захвате городища и о происходившем на центральной площади Детинца. Еще с утра сторожевой отряд неприятеля скрытно встал у города, и когда воевода возвращался с проигранного побоища, им не составило труда захватить его в плен. Желая спасти свою жизнь, воевода быстро договорился о выкупе. По его приказу входные ворота были подняты, и враг беспрепятственно проник внутрь крепостных стен, сдав таким образом городище без боя. Воевода вместе с посадником отправились под домашний арест, а быстро созванное Вече, к радости галдящей толпы, выбрало главу Снежинграда из числа простолюдин.
Новые власти тут же объявили о празднике в честь доблести воинов-победителей, гостеприимства коренных жителей и за доставшуюся в целости и сохранности городскую казну. Для этого были открыли княжеские запасы и до самого позднего вечера, не жалея заветные бочки, разливалась медовуха и хмель по чаркам всех желающих, так что к ночи вся центральная площадь, заставленная столами и лавками, гудела от криков, танцев и неуёмных споров воинов-победителей. Правда нашлись отдельные хмельные головы среди горожан, кто уже поднимал кубки во славу ума и прозорливости нового посадника, договорившегося, чтобы войска недавнего врага встали лагерем в стороне от Снежинграда, на берегу разлива Мологи. Никто не обращал внимания, что новоизбранный посадник не налегал на хмельное, сохраняя весь вечер напряженное, хмурое лицо.
За окнами горницы доносились звуки музыки и гулянья со стороны площади Детинца, не мешавшие матери Изольде причитать и лить слезы. Дядя Аскольд как мог успокаивал её со словами, что в конце концов все живы, здоровы, а будущее расставит все на свои места. Светозар без аппетита ковырял ложкой в тарелке, вспоминая и заново переживая драматические моменты сражения. Вместе с тем он прислушивался, когда скрипнет входная дверь в светлице, будучи уверенным, что Олег обязательно придет. Все трое конечно же ждали его, чтобы узнать напрямую, что произошло и как так все вышло. Произошедшее никаким образом не укладывалось в голове и непонимание, невозможность что-либо объяснить было самым тяжелым и гнетущим.
Наконец послышались звуки лязгающего засова, глухих шагов и в горницу вошел Олег, остановившись на пороге. Обведя глазами комнату, он задержал взгляд на матери и почтительно кивнул дяде. Олег, одетый в роскошное черное платье, походил на настоящего русского витязя с сидевшими как влитыми боевыми доспехами и выделявшимися на боку богато украшенными ножнами с выгодно смотревшейся изящной ручкой меча. На его лице смешались печать легкого смущения и особого нервного напряжения от готовности бросить вызов любому, кто осмелится возразить, поставить под сомнение правильность выбранного им пути. Светозар, никогда не видевший его таким, еще острее почувствовал общую тоску и уныние, охватившее всех присутствующих в избе.