— Ой! Прости!
В глазах дочери мерцают веселые искорки, на самом деле она ни капельки не раскаивается.
— Иди сюда, — усаживаю ее себе на колени и снимаю сапожки. — Давай-ка устроимся, пока к нам идут горничные и камеристка.
Все-таки часть из того, что сказала Мэри, я услышала: наверно, этот навык обретается с титулом. А еще вместе с титулом обретается самый невыносимый герцог на свете. На этой мысли я себя останавливаю и возвращаюсь к Хлое, которая уже предвкушает, каким чудесным будет семейный праздник.
Мне бы ее оптимизм!
Винсент
Кабинет де Ларне достоин монарха: просторный, с высокими витражными окнами, большим камином, в котором танцует пламя, массивным столом из красного дерева и полотнами в изящных рамах. На двух из них портреты родителей графа, на последней — лавандовое поле в летний день.
— Кисть герцогини де ла Мер? — предполагаю я, останавливаясь возле него.
Де Ларне кивает.
— Да, Тереза влюбилась в эту картину, и Шарлотта подарила ей ее.
— Я хочу его приобрести. Цена не имеет значения.
Это определенно порадует мою жену.
— Подожди, де Мортен, — смеется граф. — Переступил порог моего дома, а уже хочешь перекупить все, что есть в нем ценного?
— Только эту картину.
— Мою картину! Эрик и Шарлотта тоже приглашены на праздник. Поговоришь с герцогиней лично и попросишь себе свою.
— Эльгеры тоже будут?
— Конечно. Он же мой брат.
Новость заставляет меня мысленно скрипнуть зубами. Шарлотта мне нравится, но ее муж… Сложно относиться хорошо к тому, что сначала чуть не убил одну твою сестру, а потом отправил в мир элленари вторую. Пусть даже в конечном счете обе нашли свое счастье, я понимал, что вряд ли мы с Эльгером найдем общий язык. Для этого мне нужно как минимум потерять память или лишиться рассудка.
И что теперь? Проводить праздники в обществе этого психа?
Хуже не придумаешь!
Но остальных, видимо, это не волнует.
Граф наливает нам портвейн из хрустального графина, протягивает мне бокал и располагается за столом. Я же следую его примеру, опускаясь в массивное, под стать столу, кресло.
— Так о чем ты хотел переговорить? — прищуривается де Ларне, сделав небольшой глоток. — Надеюсь речь пойдет не о работе? В конце концов, сегодня праздник.
— Нет, это не касается внешней политики Энгерии, — возражаю я. — Скорее внутренней политики моей семьи.
— Даже так?
— Я хотел поговорить о вас с Терезой.
Лицо графа становится таким, будто вместо вина в его бокале оказался лимонный сок без ложки сахара.
— Снова? — уточняет он. — По-моему, я давно доказал тебе, де Мортен, что способен сделать свою жену самой счастливой женщиной в мире. Она занимается наукой и магией, Равьенн и еще несколькими школами, постоянно в разъездах по этому поводу, но я ей и слова не говорю. Не спорю, наш брак начался не сказать чтобы чудесно, но все, через что мы прошли…