Федора (Федюню) весной 1912 года забрали в армию, к этому времени он более года был женат, жена Дарья была на сносях. Вырос мужик на загляденье девкам. Не одна девка сохла по нему.
Среднего роста, поджар, верток, с соломенным чубом, добрыми васильковыми глазами, в которых можно было утонуть. С тонким носом, с широкими ноздрями, прямо лик Георгия Победоносца. Осенью 1913 года приехал на побывку. Служил во II Московском гренадерском полку по сопровождению правительственных особ. Медаль «300-летие дома Романовых» сияла на новой гимнастерке. Съехалась вся родня. Гостил недолго. На Семенов день уезжал. Мать, братья, сестры, жена с годовалым дитем – пошли проводить до росстани. Поднялись по косогорью на пупок – кругом поля, поля, поля. Леса остались только по оврагам и ложбинам. Деревушками были утыканы поля и сколки лесов. Деревушки небольшие, по одному – двум десяткам домов. Разрослась округа. Ширь кругом неоглядная.
В конце сентября 1914 года полк был погружен в эшелон и переброшен в Польшу, под Варшаву. Ежедневные бои, потери друзей, товарищей, земляков. Батальон был весь из Пермской губернии. Первая солдатская награда – Георгий IV степени. В 1915 под Ломжой полк был окружен, при артобстреле Федора выбросило из окопа. Наджабило шейные позвонки, шея болела всю жизнь. Плен. Пять раз бежал, стремился к жене и детям. Без него Дарья родила второго – отпускного. Каждый раз ловили, били нещадно, до полусмерти, выживал – был молод и силен духом. На спине до старости оставались глубокие рубцы от побоев. После Брест-Литовского перемирия снова бежал. Месяц шел по Германии, обходя населенные пункты, питаясь грачиными яйцами и молодыми всходами ржи. Добрался до Польши оборванный, в разбитой обуви, оголодавший. В Польше обменял Георгия, которого хранил в козырьке фуражки, на сухари и кое-какую одежду. Поработал у ксендза около месяца, восстановил силы. В товарняках добрался до Смоленска. Здесь военный патруль нашел его в вагоне из-под угля обессилевшего, тифозного. Отлежался в лазарете. Отправили в Москву на переформировку. Летом 1918 года под ударом белой армии попадает Екатеринбург. Полк бросают в прорыв. При формировании подружился со Степаном, шустрым оказался земляк, из Сивы, который порекомендовал вызваться пулеметчиком. Записали в пулеметную команду, где на двадцать человек был один пулемет и тот неисправный. Держали в резерве командира полка. Под Кунгуром полк попал в окружение. Колчаковцы зверствовали. Всех, кто был в окопах, расстреляли. Степан советовал: «Говори, что интендантский взвод, повара». Подъехал бородатый казак, в офицерских погонах, крикнул: «Это еще что тут за красная сволочь – в расход!». Не выспавшийся, с красными глазами, заляпанный грязью унтер попросил: «Разрешите оставить, некому солдатиков хоронить. Белые или красные, а все православные». Черная борода задергалась и сквозь зубы процедила: «Ладно, закапывайте, только раздеть до подштанников, чтобы не разбежались». Повели строем к околице, где слышались выстрелы и крики: «Братушки, за что убиваете?!».