— Дай мне минуту. Я переоденусь и буду готова, — сообщила Елена, держа вещи в руках. Искомую майку она все же нашла, а к ней решила надеть легкую однотонную юбку, хорошо сочетающуюся по цвету.
— Так быстро? А я собирался еще побриться. Думал успею, — Аполлон провел рукой, по едва намечающейся щетине.
— Не надо. Мне и так нравится, — а потом испугалась сама себя, поправив. — Вообще-то это дело твое. Я могу и подождать.
Мужчине понравилась оговорка Елены. Было что-то приятное в личном отношении девушки к нему.
— Нет. Пожалуй не буду. Там Юнона уже, наверное, рвет и мечет от нетерпения. Давай переодевайся. Ты где? Здесь или в ванной? — он намеренно сделал акцент на раздельном одевании, чтобы лишний раз не смущать. Ему показалось, что еще один сеанс стриптиза на сегодня будет лишним. Да и он сам вряд ли сможет остаться равнодушным в присутствии Елены.
— Я в ванную.
— Хорошо. Встречаемся тут же, — улыбнулся Аполлон.
— Ну сколько можно вас ждать. Все блины уже остыли. Неждан тут слюной исходит, а вас все нет и нет, — выговаривала Юнона, стоя у плиты и помешивая что-то в кастрюльке.
В кухне витал великолепный запах, свойственный лишь домам, где царит тепло и уют. На столе высилась огромная стопка, перемазанных маслом, блинов, в вазочках стояло несколько сортов варенья, сыр, порезанный фигурными ломтиками, разложенный на тарелке, масло, сметана в соуснике. Тут же были расставлены пустые тарелки вместе со столовыми приборами. Было видно, что без присутствия Аполлона с Еленой не хотели начинать трапезу.
— Доброе утро, — почти в унисон сказали вошедшие, а затем переглянулись и засмеялись.
— У дураков мысли сходятся. И не зыркай на меня Апа, я не со зла, а, наоборот, рада, что вы такие дружные, — Юнона была в своем репертуаре.
— Ласковая ты, — буркнул Аполлон, отодвигая перед девушкой стул. — Садись уже. Все чай будут?
Мужчина пошел за кружками, предварительно щелкнув выключателем чайника.
— Ага, — за всех ответил уже Неждан, читавший вчерашнюю прессу. А может быть он просто делал вид, что читает, наблюдая за развернувшейся сценой.
— А чего это ты там делаешь? — сунул свой нос в кастрюльку Аполлон.
— Кашу варю. Овсяную. Будешь? — Юнона протянула ложку с дымящимся варевом в сторону Аполлона.
— Я? Бе. Не хочу. Меня в детстве все время ею пичкали, сформировав стойкий рвотный рефлекс.
— Подтверждаю, — подал голос Неждан из-за газеты. — Его вечно выворачивало на матушку.
— Ты еще на начитался? — перекинулась на мужа Юнона. — Прячь уже. Одно дело, когда при мне подобное делаешь, а другое при гостях.