– Ну, хорошо. Неси. Ты действительно хорошая девочка.
– А ты – забывчивый мальчик.
– Торжественно клянусь встать на путь исправления! Только завтра.
– Как ты там сказал? «Я запомню твоё обещание». Вот. И это. Раздевайся…
Инга ушла в прихожую – достать из сумки пачку презервативов. Потом, вернувшись в комнату, выключила свет и разделась сама. Хотя снимать уже было почти что нечего – платье и так расстёгнуто, оставалось только повесить его на крючок и избавиться от белья.
– Иди ко мне, – прошептал Никита.
И всё было так горячо, так страстно, так прекрасно! Он как будто знал, куда и как трогать, как себя вести; как будто чувствовал, что нужно именно здесь и сейчас: когда быть нежным, а когда грубоватым; когда шептать слова, подходящие любовнику, а когда приказывать.
Уснули они только в четыре часа ночи. А утром Инга проснулась от того, что замёрзла.
Никиты рядом не было, хотя постель ещё хранила его тепло. Он сидел на стуле, одевшись, и читал Байкера. Читал увлечённо, не двигаясь, и выглядел совершенно спокойным. Инга потянулась, села на постели и сказала:
– Привет. Давно не спишь? Почему не будишь?
– Не хотел нарушать твой сон, милая. – Никита встал со стула, дошёл до постели и поцеловал Ингу.
– Ну… хорошо… кстати. Мне было с тобой очень хорошо.
– Мне с тобой тоже.
– Ты волшебный какой-то. Терапевтический. Мне по утрам обычно как-то пусто, а сейчас – не так…
– Хочу снова пошутить, уже можно?
– Можно, конечно.
– Это потому, что ночью в тебе было не пусто.
– Дурак! – Инга бросила в него подушку, рассмеявшись.
– Всё-всё, не шучу. Мне пора ехать домой. Мама ждёт.
– Мама? Первого января?..
– Ага. Она у меня, ну, заботливая очень. Я когда маленький был, самый закутанный во двор выходил.
– Ха! Наверно, был таким, бочечкой в трёх слоях шубы.
– Ага, все смеялись в школе, вот я и стал «шутником» им в ответ. Ну и спрашивала она меня всегда, где я, с кем я.
– Что, и в этот раз спрашивала?
– Конечно.
– И что ты ей сказал?
– Что я с самой прекрасной девушкой на свете.
– Ой, какие мы сладкие. У меня сейчас будет диабет.
– А как надо? Что я с самой плохой девочкой на свете?
– Тогда тебя бы мама не пустила.
– А я бы сказал ей, что пришёл эту девочку наказать.
– Да ты что! А ты умеешь?
– На колени становись.
– Что?
Инга не сразу поняла, всерьёз Никита сказал это или нет.
– Становись. Сейчас же. Ну!
Его голос прозвучал даже как-то немного раздражённо.
– Ну ладно, подыграю тебе.
– А теперь… вот так… сюда руки. Вот. Понимаешь, к чему я веду?
– Ты хочешь повторить?
– Нет-нет, наказать. Отшлёпать.
– Ой, да пожалуйста, будто мне страшно.