Вскоре показалась и сама станция. Зарево огней, высокие вентиляционные трубы энергоблоков и запах реки. Станция приглушенно гудела. То ли так шумят турбины, то ли бетономешалки работают. Как всё спокойно и мирно. Но я-то знал, какой опасный эксперимент идёт в эти часы на проклятом четвёртом энергоблоке. Вот интересно, откуда об этом было знать Стасю? Он ведь знает, что будет?
Стасик резко свернул с бетонки куда-то вбок, и дорога пошла под уклон. Ещё пять минут петляния непонятно где – и впереди блеснула вода.
Мы остановились. Пахло рекой и рыбой. Не люблю этот запах. Другое дело море, солёный воздух, насыщенный бромом… Мне вдруг остро захотелось домой.
– Это пруд-охладитель, – вдруг заговорил Стасик вполголоса, – его водой охлаждают реактор, поэтому вода теплая даже зимой. И здесь всегда много рыбы.
– Радиоактивной? – прокашлявшись, поинтересовался я.
– Вода чистая и рыба чистая, – не обиделся Стась, – мы здесь часто рыбу ловим. Да весь город ловит – не переловит. А река – чуть ниже. Река Припять, она впадает в Днепр.
– А Днепр впадает в Черное море, – ехидным голосом перебил я Стаса, – не учи учёного географии УССР.
Климчук очнулся и резко открыл глаза. Ему показалось, что зеленый торшер возле телевизора недавно погас и вот опять включился. Лельченко вроде бы продолжал спать.
Володя осторожно поднялся с дивана – решил проведать меня, на всякий случай.
– Как там парнишка? – не открывая глаз, неожиданно спросил Лельченко.
Да, сон у деда чуткий. Кошка бы позавидовала.
Климчук заглянул в комнату. Секунду смотрел на тахту.
– Спит, аж сопит, – негромко объявил он деду, – беспокойно как-то спит. Намаялся за день. Ишь, кеды разбросал!
– Полночь, – подавляя зевоту, сказал Николай Григорьевич, – ты тоже поспи. Ещё есть время…
– Короче, вода в пруду-охладителе чистая, – невозмутимо продолжал Стасик, – второй контур реактора, это тебе – не первый. Я знаю, у меня отец на втором блоке работает. Нет, работал… Нет, работает. А станция в полукилометре отсюда. Мы всё хорошо увидим. Сколько на твоей «Электронике»?
– Ноль-ноль сорок две, – сказал я, включая подсветку часов. – Зачем ты меня сюда притащил? Увидим взрыв и будем светиться в темноте все пять минут оставшейся жизни?
Стасик шутку оценил. Засмеялся, закашлялся. Кстати, они всё время кашляли, оба.
– Мы успеем посмотреть и быстро смотаем удочки! До станции всё же не близко.
– Ага, в прошлый раз ты тоже так говорил, – в разговор вдруг включился смуглый и чернявый Богдан, – тогда, 26-го, на мосту.
Стась нахмурился, насупился:
– Тогда откуда я мог знать, что через мост прошло облако взрыва. Теперь-то знаю…