- Так что ты ответишь?
- Ты узнаешь обо всём первой, обещаю. А сейчас прощай.
Это всё, на что меня хватает в данной ситуации. И я в некотором роде собой горжусь. Выдержала беседу, не сорвалась с места, не сбежала, хотя так хотелось. А то, что внутри сейчас наполовину сумбур, наполовину вакуум - поправимо. По крайней мере, мне хочется думать именно так.
В тот же вечер я позвонила Орловскому, и мне даже удалось поговорить с ним в спокойном ключе. Заверив Андрея, что мне просто нужна пауза длиною в день-другой, я отключила сотовый, легла на постель ничком и разрыдалась. Какие к чёрту здравые мысли о том, что сказала мне Милена, если меня изнутри разрывает на тысячу кусочков? Как вообще можно трезво думать о своих чувствах к Орловскому, и о том, что станет с нами, если я соглашусь со всем, что сказала мне цапля? Равно как и если не соглашусь. Исход один - и как бы мне ни хотелось врать себе, что Милена неправа, сделать этого не получается.
Я могу растянуть свою агонию неизвестно на какое время. Пробыть рядом с Андреем год-два-три. И лишить его того, что у него могло бы быть, если бы он женился на Миле. Как я буду чувствовать себя, если украду у жизни эти несколько лет? Буду ли ненавидеть себя больше, чем это станет делать в итоге Орловский?
Мне просто не нужно было переходить черту. Необходимо было оставаться на тех позициях, где я пребывала два десятка лет своей жизни. Быть милым Пухляшом, знакомым Андрею с самого детства. И тогда всё было бы не настолько катастрофично, чем сейчас.
Я никогда не могла понять жертвенности со стороны человека по отношению к тому, кого он любил. Нет, речь не шла о том, чтобы броситься под танк с гранатой. Всё было куда более прозаичным. Отказаться от того, чего желал и о чём мечтал, чтобы любимый человек был счастлив. Раньше мне это казалось величайшей глупостью, сейчас же я понимала, что поступлю только так, а не иначе. Вот только собрать себя по кусочкам после этого вряд ли когда-нибудь удастся…
На следующий день впадаю в состояние прострации, когда хоровод мыслей настолько цикличен, что вводит в подобие транса. Они крутятся в голове одна за другой - все точно такие же, что и вчера. И завтра не будут ничем отличаться от сегодняшних. Я уже довела себя до предела и не могу ни за что ручаться. За себя - в первую очередь.
Набрав номер Орловского слышу три первых гудка, и голос в голове настойчиво говорит: «Положи трубку». Но я всё равно держу телефон у уха, пока Андрей не отвечает.
- Малыш… Слава богу. Ты в порядке?
В его словах - искренняя тревога, и мне становится почти стыдно за то, что пропала. И за то, что мне нужна была пауза. И втройне стыдно становится за решение, которое приняла.