"Прекрасное" опаздывало, менее прекрасное написало, что задержится. Можно еще пару конвертов подписать. Или не пару. Завиток, еще один, и хватит. И почему "прекрасное" всегда влетает с криками? Вот и сейчас голосистое нечто вопило свои требования и ожидало незамедлительного целования рук, ног и прочих частей тела, осыпания розовыми лепестками и, как минимум, пару миллионов на карманные расходы.
Есть-то фанерная попрыгушка, а строит из себя великий голос эпохи.
При продюсере — как шелковые, а тут в звездность потянуло.
— Свободны.
— Что?
— В вашем ценовом диапазоне полно предложений.
— Не поняла?
— Дверь находится там же, где и прежде. Свободны.
Эх, линию не туда повела, всю композицию загубила, хлопковую бумагу зазря перевела.
"Фанерка" подлетела к столу, отношения выяснять, честь свою защищать. Вот и "мозги" приехали, девочку выставили и заискивающе выспрашивать стали, как сотрудничать будем. Знамо как — с огромной скидкой.
Продолжим пятьдесят пятое "С прискорбием сообщаем, что наш брак разрушился еще до его заключения"…
* * *
Вот уже и зима, осень пролетела подозрительно быстро. Счастливые часов не наблюдают, а также дней, недель и месяцев. Привычно стояла у окна, собранная и готовая упорхнуть, а он спал, я уже так привыкла просыпаться с ним, что будет, когда все закончится?
— Тебе не надоело?
— Что?
— Каждое утро подскакивать ни свет ни заря и мчаться к себе, чтоб переодеться.
— Я не могу в одном и том же на работу ходить.
— Так перевези ко мне вещи, — пробурчал Николай.
Я поцеловала его и пошла к себе, перспектива переехать к нему была заманчивой, но невозможной, наши отношения основаны на сексе, хорошем сексе, умопомрачительном сексе, но ни о чем другом мы не договаривались, пока согласна и на такие условия. А вещи и совместное житье-бытье подарит иллюзию семьи, даст надежду на невозможное. Никаких обязательств. А когда он уйдет, смогу продолжить жить без него. И он никогда не узнает, что я люблю его. Никаких обязательств.
Охранник уже привык к моим ранним приходам, да и сослуживцы тоже.
— Доброе утро, Константин Евгеньевич, — привычно встала поприветствовать вошедшего шефа.
— Утро добрым не бывает. Сделайте мне кофе, и нам нужно поговорить.
Кофе сварен, в кабинет шефа вошла через несколько минут. Евгенич сидел в кресле, потирал переносицу, что означало "у нас проблемы", кофе мало обрадовал шефа, скорей он его даже не заметил.
— Что случилось, Константин Евгеньевич?
— Мы летим в Магадан. Юрский завис в Питере, поэтому еду я и вы.
Понятно, процесс сложный, рядового юриста отправить не могут, а я в теме и знаю все документы, шеф, судя по покрасневшим глазам, всю ночь изучал материалы. Летим, так летим, не в первый раз.